Линн Грэхем - Арифметика любви Страница 7

— Неужели? — сказала она усталым голосом.

— Я всегда подозревал, что ты кипятила их, — продолжал Сантино, упрямо отказываясь понимать намек, что эта тема убивает всякое желание беседовать.

— Ну, ты мог бы пожаловаться, если это досаждало тебе.

— Ты чудесно готовила.

— Я любила готовить не больше, чем скрести пол на кухне! — Это была ложь, и он знал, что она лжет.

Образование, которое она получила до одиннадцати лет, было минимальным, но в глазах ее родственников это было не так уж и важно. Те знания, которые необходимы для успешного выполнения роли будущей жены и матери, были значительно серьезнее. Только эту роль видела для нее семья отца. Как она ни пыталась сохранить независимость, рано или поздно доисторические идеи о подчиненной роли женщины в доме проникли в ее кровь. Все, чему она научилась, что усвоила в своей прежней жизни в Лондоне, стало уходить в тень…

Фрэнки выпрямилась, горькое презрение к самой себе за то унижение, которое ей пришлось пережить, ожесточило ее. Она пела, когда скребла пол на его кухне! Она тогда думала, что познала все. Ей казалось, что, выйдя замуж за Сантино, который умел говорить «пожалуйста» и «спасибо», она сломила систему, но в действительности лишь подчинилась ей. Она была готова смириться с чем угодно, лишь бы быть рядом с Сантино. Целых шесть месяцев их брака она отказывалась принять авиационный билет, чтобы улететь с Сардинии, который он едва не силой пытался вручить ей…

— Я хотел убедить тебя продолжить образование, — сухо напомнил он.

— О, помолчи… прекрати ворошить прошлое. Мне дурно от этого! — бросила Фрэнки и отвернулась, испытывая жгучую боль в глазах.

Он хотел, чтобы она продолжила образование в колледже во Флоренции. Во Флоренции! Капарелли были в ужасе, когда она упомянула об этом. Какой муж пошлет свою жену в школу? Она умеет читать, писать и даже считать — что еще он хочет? И Фрэнки искренне боялась уезжать в незнакомый город, где ее невежество будет у всех на виду, где другие студенты будут смеяться над ее скверным итальянским и где, что хуже всего, не будет Сантино.

Она наивно полагала, что Сантино поедет с ней во Флоренцию, однако он ответил, что сможет лишь изредка навещать ее. Конечно, она не могла не признать, Сантино пытался ослабить узы их смехотворного брака, предлагая раздельное проживание. Он прекрасно знал, что она влюблена в него и вряд ли излечится, если он будет рядом.

Он не хотел причинить ей боль. Да, он будет очень скучать по ней, но ему кажется, что она приобретет уверенность в себе, если завершит образование. А она обвинила его, что он стыдится ее, и убежала наверх, обливаясь слезами. Нет, с болью признала она, никто не скажет, что для Сантино брак с женой — малолеткой был постелью, усыпанной розами… или, прямо скажем, какой-либо постелью.

— Нам нужно о многом поговорить, — спокойно продолжил Сантино, возвращая ее к действительности.

Фрэнки удивилась холодности, которую только сейчас почувствовала в голосе Сантино. Прежде он просто дразнил ее, но сейчас как-то уж слишком спокоен. Таким она его не знала.

— Что касается личных вопросов, нам не о чем говорить! — с широкой улыбкой произнесла Фрэнки. — Однако, если ты хочешь поговорить об этих…

— Еще слово о виллах, и я потеряю терпение, Что они для меня? Пустое место, — отрезал Сантино, усилив слова красноречивым жестом. — Наживка, которая заманила тебя сюда, не более того! Их роль сыграна.

— Я не понимаю, чего ты ждешь от меня, — сказала Фрэнки, глядя в его удивительно холодные глаза.

— Тебе придется. Твои крылышки сейчас подрезаны. Тебе больше не упорхнуть свободно, — возразил Сантино, произнося слова чрезвычайно отчетливо, словно разговаривая с несмышленышем. — Мы по-прежнему муж и жена.

— Почему ты продолжаешь твердить это? — воскликнула Фрэнки, охваченная внезапным чувством отчаяния. — Это неправда!

— Пять лет назад ты подала только краткое первоначальное заявление своему адвокату, который сейчас уже отошел от дел. Вчера я говорил с его сыном. Его отец письменно рекомендовал тебе обратиться к другому адвокату, более опытному в матримониальных делах. Никаких других действий предпринято не было, — сухо закончил он.

Фрэнки вздрогнула. Что-то ужасающе убедительное было в словах Сантино.

— Если был какой-то глупый недосмотр, я сожалею и обещаю позаботиться, как только вернусь домой…

— На основе не вступившего в силу решения! — мрачно вставил Сантино.

— Ради Бога, на любой основе… Я не тороплюсь, — пробормотала Фрэнки, до глубины души потрясенная тем, что они до сих пор состоят в браке.

— Пять лет назад я бы согласился аннулировать брак. — Сантино посмотрел в ее напряженное лицо холодными, прищуренными глазами. — Тогда я счел своей обязанностью предоставить тебе свободу. Но сейчас, Франческа… сейчас я хочу получить жену, за которую заплатил.

— За которую ты… что? — дрожащим голосом повторила Фрэнки.

— Сейчас я намерен вступить во владение тем, за что заплатил. Это мое законное право.

Фрэнки издала сдавленный смешок, который нарушил тревожное молчание. Она смотрела на Сантино, не в силах поверить в услышанное.

— Ты либо шутишь, либо сошел с ума… Конечно, ты шутишь!

— Зачем? — спросил Сантино, гневно сверкнув глазами. — Это ты заставила меня жениться.

Фрэнки вздрогнула.

— Я не…

— Не смей отрицать. Я прекрасно помню твое молчание, когда тебя допрашивал дед. Я никогда в жизни пальцем не прикоснулся к тебе!

Фрэнки стыдливо потупила голову. Она была так зла на Сантино той ужасной ночью, когда он привез ее назад в Сьенту. Она в очередной раз сбежала, спрятавшись на заднем сиденье его машины.

Сантино обнаружил ее только на побережье. Он в ярости бросил ее в машину и отвез назад, в дом деда. Уже светало, когда они добрались до деревни. В глазах Джино Капарелли ночное путешествие с мужчиной окончательно очернило ее репутацию. Дед потребовал, чтобы Сантино женился на ней.

— Дед знал, что ничего не было, — начала Фрэнки жалобным голосом, пытаясь восстановить хотя бы слабую линию обороны.

— А я знал, что после подобной выходки твоя жизнь в доме деда превратилась бы в ад, если бы я не женился на тебе! Я понимал, что несу ответственность за тебя. И что я получил взамен? — устало спросил Сантино. — Жену, которая кладет себе в постель плюшевого медвежонка…

Фрэнки густо покраснела.

— Плюшевый медвежонок с клетчатым шарфиком. — Сантино мрачно смотрел на нее. — Поверь мне, он был в сотню раз эффективнее, чем средневековый пояс целомудрия.

— Ты сказал… что хотел жену… — раздраженно забормотала Фрэнки.