Мишель Рид - Женская гордость Страница 7

И все из-за Макса!

Клея калачиком свернулась в кресле, подоткнув под себя со всех сторон теплый халат, как бы спасаясь от холодного воздуха за окном, где царствовал зимний вечер, хотя на самом деле в квартире было тепло. Ее слегка отливающие синевой волосы рассыпались по плечам, подчеркивая правильный овал лица и бледность щек — неестественную бледность для обычно оживленной Клеи. Чувственная яркость и пухлость губ куда-то исчезла, они были бесцветны и поджаты. Стресс сильно сказался на всем ее облике. Если бы Макс увидел ее сейчас, он поразился бы перемене, происшедшей с ней всего за несколько часов.

Макс… У нее в запасе был целый уик-энд. Потом нужно будет что-то предпринимать. Конечно, она могла бы отменить свидание, но на это у нее не хватило бы сил. Ей нужен был этот прощальный уик-энд с ним — он был ей совершенно необходим.

Телефон снова зазвонил, она вынырнула из кресла и быстро схватила трубку: на этот раз ей не вынести звука долгих протяжных звонков.

— Да? — коротко ответила она.

— Клея? Где ты была? Я звонил недавно, но ты не подходила…

Так значит, это звонил Макс, а не мама.

— Я была в ванной, — соврала она, судорожно сжимая в руках трубку.

— А… — Дальше последовало молчание, неловкое молчание, которое привело ее в смущение.

Затем вопрос:

— Ты одна?

Клея устало прислонилась спиной к стене, пытаясь понять, чего же он хочет. Обычно, раз уж они договорились о встрече, он никогда не перезванивал ей, и почему-то отклонение от нормы встревожило ее.

— Нет, — опять солгала она: с каждым разом ей это давалось все легче. — У меня в гостях знакомый парень. Он ждет, пока я договорю по телефону. А ты нам мешаешь. — Да конечно же я одна, раздраженно подумала она про себя. Куда я денусь? Она всегда была одна, когда с ней не было Макса.

— Не шути так, Клея. — Звук его голоса, низкого, немного хриплого, вызвал у нее острое желание сейчас же оказаться рядом с ним, прикоснуться к нему. — Я думал о тебе. Весь вечер. Ты уверена, что здорова?

Клея сделала замедленный вздох, чтобы успокоиться, и закусила губу, опасаясь сказать что-нибудь, о чем потом пожалела бы, опасаясь сказать правду.

— Конечно, все со мной в порядке… честно, Макс, — быстро заговорила она, стараясь, чтобы голос ее звучал убедительно — она уже лучше владела собой. — Я просто устала. Мне нужно лечь пораньше.

И опять на том конце провода наступило молчание, странное, полное какого-то особого, непонятного ей смысла. Что с ним происходит? Не пьян ли он? Если так, то на ее глазах это произойдет впервые. Макс всегда знал свою меру.

— Можно мне приехать?

Взгляд Клеи в задумчивости остановился на одной точке на телефоне. Никогда до этого не говорил он с ней так. Никогда еще у него не возникало желания так вот запросто зайти к ней.

— Что случилось, Макс? — осторожно спросила она. — Разве твой званый ужин отменен? — Она взглянула на камин, где стояли часы в форме золотой кареты. — Сейчас только полдесятого. Не могло же все так быстро закончиться.

Она ясно представила, как он неуверенно переступил с ноги на ногу.

— Ничего не состоялось, — сказал он невнятно, так что она еле расслышала.

— Что не состоялось?

— Ужин не состоялся! Послушай, Клея, послушай, ради бога. Ты нужна мне, — с трудом выговорил он. Наверное, страшно злится на себя, подумала она. Если то, что он говорит — правда, ему, должно быть, не очень приятно переступать через себя. — Я не могу без тебя… Я думал о тебе весь этот проклятый день. Сейчас я приеду. Я хочу…

— Нет, — сказала она твердо, хотя представляла, как он будет удивлен и огорчен. — Я устала, — холодно объяснила она. — Я хочу сегодня лечь пораньше… Встретимся завтра.

Она бросила трубку, и Макс не успел ответить ей.

Нет, сегодня она ни на что не способна. Ни на что.

3

Кто-то непрерывно звонил в дверь. Разбуженная знакомым и очень неприятным в ту минуту звуком, Клея с трудом приходила в себя после тяжелого сна. Нащупав выключатель ночной лампы, она зажгла свет, показавшийся ей слишком резким, и стала всматриваться в часы. Было всего десять. Ее удивило, что она могла так быстро заснуть. Наверно, сразу провалилась в сон, как только голова коснулась подушки, решила она.

Резкий звонок не давал покоя, подгонял ее — она вскочила с постели и накинула халат. Клея не представляла, кто бы это мог быть, одно было ясно: этот кто-то очень настойчив. Поморщившись, Клея побежала навстречу назойливому звуку. Все еще не совсем проснувшись, она приоткрыла дверь, насколько позволяла цепочка, и посмотрела перед собой.

Перед ней, прислонившись к косяку двери, стоял Макс. Руки его были засунуты в карманы черного вечернего костюма. Галстук-бабочка съехал набок, а рубашка наверху расстегнулась, открывая смуглую, крепкую шею. Лицо его было мрачно. Несколько минут смотрели они друг на друга в полном молчании. Затем, все еще не говоря ни слова, Клея прикрыла дверь, чтобы снять цепочку, и немного отступила назад, впуская Макса. На этот раз она не поднимала, на него глаз.

Он медленно вошел, немного сутулясь, и, мягко отстранив Клею, тихо закрыл за собой дверь.

— Я спала. — Клея неуверенно провела рукой по спутавшимся волосам.

Молчание.

Клея судорожно сглотнула, чтобы избавиться от какого-то неприятного комка в горле. У нее все немного плыло перед глазами, которые, как она с ужасом ощущала, были красными и опухшими. В общем, она чувствовала себя совершенно разбитой, и это никак не придавало ей уверенности. Во всяком случае, у нее не было сил объясняться с разгневанным Максом.

Он же, как всегда, выглядел великолепно: его твердое, красивое лицо, как назло, казалось Клее необыкновенно привлекательным. Сердце ее тоскливо сжалось. Неужели он всегда будет так действовать на нее? — подумала она. Глядя на него, она постоянно испытывала пьянящее возбуждение, но часто это чувство омрачалось сознанием своей неполноценности.

— Что с тобой, Клея? — спросил он тихо, нарушив наконец затянувшееся, тягостное для них обоих молчание.

Она подняла на него грустный взгляд — он тоже внимательно смотрел на нее из-под длинных черных ресниц. Кажется, она ошиблась — он совсем не сердится. Он действительно взволнован, но от этого она почему-то почувствовала еще большую подавленность. Ей нечего было ответить ему, и она снова низко опустила голову, чтобы избежать его взгляда.

— Ты что такая бледная, расстроенная? — спросил он ласково, не дождавшись ответа на свой первый вопрос. — Сегодня утром, когда я уходил отсюда, ты была какая-то странная, и на работе тоже… очень тихая.