Кэтти Уильямс - Друг детства Страница 7

— Я хотел предложить вам заняться практикой здесь.

Последовало короткое молчание.

— Вы что, сошли с ума? — (В ее глазах он прочел, что сама она ни капельки в этом не сомневается.) — У меня есть работа в Лондоне, и очень привлекательная. Как вам вообще пришло в голову, что я могу работать тут?

— Почему вы думаете, что карьеру можно делать только в Лондоне?

— Я не думаю, что карьеру можно делать только в Лондоне, я просто думаю…

— Что вы будете ее делать не здесь?

— Вы все драматизируете, но в принципе — да, верно. Если хотите знать, всю мою жизнь я трудилась, чтобы оказаться на том месте, на котором нахожусь сейчас. Я не хочу провести остаток моих дней, сидя за столом деревенского врачебного кабинета, вместо того чтобы работать в большой больнице и делать то, что я люблю делать больше всего.

— В Дублине есть несколько великолепных больниц. Вы можете проводить какое-то время здесь, а какое-то — в больнице. Вы вполне сможете разделить практику между вами и отцом.

— Скажите, это отец попросил вас сделать мне такое предложение?

— Нет, что вы, но он беспокоился о том, что в дальнейшем случится с его практикой, если он не подыщет соответствующую замену.

— Вы говорите так, будто найти подходящую замену — это все равно что найти иголку в стоге сена.

Она встала и направилась к двери, но Джеймс оказался на ее пути, загородив собой дверь. Если только сможет, он вобьет в ее башку немножко ума. Сейчас он ясно чувствовал, что поступает правильно.

— А вы говорите это так, будто карьера — единственная вещь, которая что-то значит в вашей жизни.

— Я всю жизнь работала для нее.

— Я не отрицаю этого, но вы нужны вашему отцу и вполне могли бы делать карьеру и здесь.

— Да, но папа никогда не говорил мне об этом.

Перемена в его тоне смягчила ее. Может быть, он просто не знал, как это сказать? Еще одно усилие, и она будет сломлена.

— Я помогу с интервью, — сказала Элли тихо, потупив взор.

— Кроме работы, что еще держит вас в Лондоне? У вас есть мужчина? — Только задав этот вопрос, Джеймс осознал, что он давно уже вертелся у него на языке. Он не мог припомнить, когда в последний раз женщина пробуждала в нем такое любопытство.

— Это не ваше дело! — Она гневно глянула на него.

— Что, такой большой секрет? — Мне плевать на ее личную жизнь, сказал он сам себе, но не мог прекратить разговор, даже заметив, что он ее раздражает.

— Ну что ж, если так обязательно знать, то у меня есть бойфренд.

— И каков он из себя?

— Для вас имеет большое значение, каков из себя Генри?

— Генри? Это что, его имя?

— Да!

— А какие же могут быть у вас с ним отношения, если вы все время работаете? — Джеймс вдруг осознал, что напоминает собаку, не могущую расстаться с костью, и разозлился на себя, но отступать было некуда. Мысль о том, что доктор Элеонор Миллз может быть в близких отношениях с мужчиной, была слишком интригующей, чтобы отказаться от дальнейших вопросов.

— У нас просто великолепные отношения, — парировала она. — Я совершенно не обязана объяснять это вам. — Ее зеленые глаза загорелись таким огнем, что казалось, она сейчас взорвется. Пламя в ее глазах было очень притягательным.

— Совершенно великолепные отношения? — Она не удостоила его ответом, и он продолжал тем же певучим издевающимся голосом: — Или, может, они не великолепные? Может быть, это просто удобная связь, наподобие того, как вы надеваете старые домашние туфли? Что, Генри тоже доктор?

— Вы не могли бы отойти от двери? Я ухожу.

— Так он доктор?

— Да, он доктор.

— О, тогда вы действительно не можете видеть друг друга очень часто! В этом случае допускаю, что ваш захватывающий роман, конечно же, способен удержать вас в городе. А тот бойфренд, как вы сказали, не может переехать сюда с вами?

— Нет, не может!

Они уставились друг на друга, и впервые Джеймс почувствовал, что у него просто нет слов. Ему бы хотелось продолжить свои расспросы, но он боялся показаться чересчур любопытным. И еще: он не понимал, почему не может оставить эту тему. Какое ему дело, каков этот ее мистический бойфренд!

Он поймал гневный, раздосадованный взгляд Элли и натянуто улыбнулся.

— Подумайте о вашем отце.

— Хорошо. — Она вздохнула с видимым облегчением. — Я постараюсь остаться здесь на какое-то время. Но настаиваю на проведении интервью с предположительными кандидатами на замену и прослежу, чтобы отец одобрил сделанный выбор.

— Прекрасно. — Джеймс отошел от двери.

Она ушла, а он смотрел ей вслед. Он был раздражен и недоволен собой. Антония тоже вызывала у него гнев, но это было другое — это был гнев, направленный на нее, на ее неспособность к компромиссам, а также на самого себя за то, что не заметил этого до свадьбы. Но тогда он мог справиться с собой, теперь же — нет.

На следующий день Джеймс целиком погрузился в работу. Телефонные звонки, факсы, поездка в Дублин в офис, несмотря на то что был уик-энд, встречи и так далее — это был очень удачный день, и под конец его он договорился о так называемом обеде с Амандой, своей весьма близкой подругой, имевшей довольно пышные формы. Игривая, легкомысленная, нетребовательная, Аманда компенсировала отсутствие острого ума статной фигурой, красивыми темно-рыжими волосами и манящими голубыми глазами, в которых сочетались в совершенно необходимой пропорции невинность и опытность. Он уже давно пытался возобновить интимную связь с ней, которую они прервали полгода назад. Да, что ни говори, день был весьма удачный. Но когда поздно вечером он вернулся домой, очень довольный собой, и обнаружил мисс Миллз, дремавшую на диване в гостиной, его самоуверенность стала улетучиваться. Элли потянулась, открыла глаза и сказала:

— О, это вы?

— Простите, что потревожил вас, — произнес Джеймс с сарказмом. Он попытался сохранить самодовольство, вызвав в памяти образ Аманды, но это ему не удалось. — Извините, но я живу здесь, а следовательно, со мной тут очень легко столкнуться.

— Как раз это я и хотела с вами обсудить. Нам с отцом абсолютно незачем оставаться у вас и дальше. Я очень благодарна вам за то, что вы приютили его, но раз уж я здесь, то чем быстрее мы вернемся домой, тем будет лучше.

Джеймс обнаружил что-то неопределенно привлекательное в том, как Элли хмурится, глядя на него в ожидании ответа. Он медлил.

— Ну, что вы на это скажете? — требовательно произнесла Элли.

— Пожалуйста, если настаиваете. Но уверяю вас, вы абсолютно не доставляете мне никакого беспокойства.

— Да, я настаиваю.