Кэтрин Бритт - Целитель сердец Страница 7

— Bon soir, mademoiselle[5]. Почему вы стоите в коридоре? — Прежде чем она успела ответить, он добавил: — А, я начинаю понимать! Вы пожелали, чтобы Джереми провел некоторое время с женой наедине? Надеюсь, он не собирается снова сидеть у ее постели. Это совершенно излишне сейчас, когда всякая опасность миновала. — Шум движения позади заставил его обернуться. В дверях палаты появился Джереми. — Bonsoir, Джереми. Думаю, вы не собираетесь провести сегодняшнюю ночь у постели жены?

Джереми старался быть любезным:

— Нет, я решил провести ее на вилле, раз Триша находится здесь. Между прочим, Мари-Роз спит.

Рив задумчиво смотрел то на одного, то на другого.

— Я иду в оперу, но зашел, чтобы навестить одного своего маленького пациента, который лежит внизу. У двери я заметил вашу машину, и мне пришло в голову, что вы захотите составить небольшую компанию в ложе, которую я здесь снял. Если mademoiselle не очень утомилась.

Триша думала, как поступить, чувствуя, что для одного дня она уже пресытилась обществом очаровательного Рива д'Артанона.

— Кажется, я немного устала, — сказала она, — но если Джереми хочет пойти…

Она повернулась к брату, тот покачал головой:

— Нет, не сегодня. Спасибо, Рив. Мне сегодня хочется пораньше отправиться спать.

— Вы ведете себя мудро, mon ami, — спокойно сказал Рив.

Они вместе пошли по коридору, Триша оказалась между обоими мужчинами.

— Вы любите оперу, mademoiselle?

Триша искоса посмотрела в настороженные серые глаза:

— Да, месье, я люблю большинство опер.

— Тогда мне надо не забыть пригласить вас и Джереми в следующий раз.

Когда они спускались по лестнице, он крепко держал ее за локоть, у двери он покинул их, сказав «bonne nuit»[6], и направился к своей машине.

В своей комнате, готовясь лечь спать, Триша погрузилась в размышления. День выдался трудный. Мари-Роз трепетала в ожидании нескольких сложных операций, Джереми несчастлив и, по-видимому, делает вид, что не жалеет о браке, и последнее, но не менее важное — очаровательный Рив д'Артанон с насмешливой улыбкой и напряженным взглядом, замечающим все. Идеальный хирург с холодной головой и золотыми руками и вдобавок обладающий способностью оценить человека с первого взгляда. Она терялась в догадках, что он думал о ней, затем убеждала себя, что ей все равно. Он был самый… она задумалась… какое здесь самое удачное слово? Назойливый или приводящий в ярость? Она устало пожала плечами. Какое это имело значение — во всяком случае, она же не будет встречаться с ним на вечеринках? С этой мыслью она заснула.

Глава 2

— Mademoiselle будет завтракать в постели? — спросила Гортензия по-французски, раздвинув занавески и повернувшись к огромной кровати, где Триша все еще тихо лежала с влажными от сна глазами. — Месье Беннет говорит, что, если mademoiselle угодно, он подождет, пока она спустится к завтраку.

Триша взглянула на часы и села.

— Спасибо, Гортензия. Скажите месье, что я спущусь вниз, — ответила она и, улыбнувшись, добавила: — Спасибо, что вчера убрали мою одежду.

Гортензия улыбнулась:

— Не за что, mademoiselle.

Триша мигом выскочила из постели, радуясь, что она владеет французским достаточно, чтобы избежать затруднений. К счастью, в школе французский был одним из ее любимых предметов и она нередко просто ради забавы прилюдно разговаривала с братом по-французски. Быстро приняв душ, она натянула легкое платье из хлопка с цветочным узором и зачесала свои медового цвета волосы вверх в обычный шиньон на макушке. Из зеркала на нее смотрели ясные голубые глаза. Ее кожа безупречна, как у всех здоровых людей, но слишком бледна, подумала она, надеясь устранить этот недостаток загаром на теплом парижском солнце. Она стряхнула с платья несуществующие волосы, провела пальцем по бровям и вспомнила о Мари-Роз — интересно, как та чувствует себя сегодняшним утром.

Спускаясь вниз, она в холле встретилась с Гортензией.

— Сюда, mademoiselle, — сказала та, ведя ее за собой через очаровательно обставленную комнату к террасе с видом на сад, где уже сидел Джереми и читал утреннюю почту. При появлении Триши Джереми улыбнулся и тревожная морщина между его бровями исчезла.

— Доброе утро, Триш, — улыбнулся он. — Хорошо спала?

— Ещё бы. В такой шикарной постели, — весело ответила она.

Джереми положил письмо, которое он внимательно читал, обратно в конверт и сказал:

— Не хочешь осмотреть достопримечательности сегодня утром? Я также должен объяснить тебе здешние правила движения. У Мари-Роз есть машина, но мне кажется, ты вряд ли захочешь сесть в нее, пока не поймешь, по какой стороне дороги надо ехать.

— Ни в коем случае. Полицейские очень милы, но то, что они все замечают, пугает меня. — Она села напротив брата и посмотрела на прекрасный сад. — Не надо водить меня по городу, если ты занят. Я сама найду дорогу. Мы сегодня поедем к Мари-Роз?

Брат кивнул:

— Она лежит в отдельной палате, так что мы сможем навестить ее в любое время. Осмотрим достопримечательности и пообедаем.

— А как же твоя работа? — деловито поинтересовалась Триша.

— На следующей неделе будет самый раз подумать о ней, к тому же по этой части мне предстоит принять решение, но об этом расскажу потом.

Гортензия принесла завтрак, и Трише показалось, будто все вернулось к тому времени, когда она завтракала вместе с Джереми. Сердце согревала мысль, что, возможно, благодаря ее присутствию на лице Джереми появилось спокойное выражение. Ему было бы мучительно сидеть одному и думать о Мари-Роз и ее ранах, коря себя за случившееся. Понятно, почему он не обедал дома!

Триша взяла салфетку, как вдруг за ее изящной спиной раздался резкий негромкий лай. Она обернулась и в нескольких шагах от себя увидела крошечную собачонку, которая смотрела прямо на нее. Та была снежно-белого цвета, если не считать золотистого ромбовидного пятна у закрученного вверх хвоста и круглых желтоватых ушей. Собачонка подняла маленькую острую мордочку, а песочного цвета ресницы темно-голубых глаз вызывающе подмаргивали Трише.

С важным видом она грациозной походкой подошла ближе и вдруг, делая пируэты на маленьких лапках, словно миниатюрная балерина, добралась до стула Триши.

— Какая чудесная маленькая собачка! — Триша нагнулась, взяла песика в руки и начала поглаживать шелковистые уши. — Какой она породы?

Джереми закурил, положил зажигалку в карман и выпустил струю дыма.

— Папион. Это слово означает «бабочка». Кажется, эту породу любила Мария-Антуанетта. Мари-Роз обожает ее. Сейчас за ней присматривают Гортензия и Анри. Собачку зовут Фифи.