Шэрон Мэтис - Возвращенная любовь Страница 7

Но она ошиблась, думая, что он захвачен страстью.

По его знаку она обхватила его ногами высоко, почти у талии, и он вошел в нее медленно и глубоко. Но гонка к финалу не начиналась. Кожа его была влажной от пота, мускулы напряглись, как канаты, глаза горели черным огнем. Однако поцелуй его был нежнее, чем дуновение ветерка. И он нежно сдвинул влажные волосы с ее висков.

Улыбка чуть тронула его губы.

— Ты готова? — прошептал он.

— Да.

— Похоже, ты ждешь шторма, Кара. Так вот, ты его не получишь.

От его слов она задрожала с головы до ног. Он поцеловал ее снова и затем медленно начал двигаться в ней. Этот танец, этот любовный поединок был давно знаком. Однако она слышала рокот надвигающегося шторма, шторма, ревущего вокруг них, оставляя их двоих в тишине.

Никто не знал, что такое любовь, кроме них. Никто так не любил друг друга, как они.

Секс был чудесным, но черная магия между ними, магия, которую они создали сами, всегда была безумным, сладостным чудом, которое они дарили друг другу. С ним она ощутила это чудо снова.

Глава 3

Когда Крэйг, наконец, открыл глаза, все было тихо и пылинки танцевали в солнечных лучах, освещавших дощатый пол. Было, наверное, далеко за полдень. Солнце проникало в окна спальни лишь ненадолго, в конце дня.

Неуверенно, очень неуверенно он пришел к выводу, что, по-видимому, заснул. Но он ведь, как правило, днем не спал. Он, должно быть, выбился из сил, если заснул средь бела дня.

Медленно, еще не проснувшись до конца, он вспомнил, отчего он так устал и кто отнял у него силы. Еще в полусне он повернул голову.

Атмосфера на другой стороне кровати напоминала приемный покой скорой помощи: безумие шока, стресса и тревоги. Карен, по-видимому, заснула тоже, щеки еще припухли от сна, но проснулась она явно не в том ленивом настроении, как он. Она свернулась в клубочек, подтянув колени к подбородку и кусала ноготь. Вид у нее был несчастный, застывший. И в глазах блеснула отчаянная мольба, когда он приподнялся на локте.

— Ты проснулся, Крэйг? Это я во всем виновата.

Ему, очевидно, нужно было быстро овладеть ситуацией, но это было проще сказать, чем сделать. В мозгу еще прокручивалось все случившееся: как она сияла от наслаждения, какой был взрыв, насколько на месте, до невозможности на месте, была Карен снова в его постели.

— Кара… Послушай… после развода такие вещи происходят со многими. Я не говорю, что это морально или аморально. Просто это бывает. Люди разводятся и оказываются одинокими. А сексуальные потребности внезапно не исчезают. Не так просто найти человека, который понимает и знает тебя в постели. Незнакомые люди пугают, а человек, за которым ты была замужем, по крайней мере…

— Да, это случается со многими. Хвастаться тут, пожалуй, нечем, но это бывает.

— Естественно, возникает чувство вины, но вериги тут не помогут. Если бы люди распинались из-за каждой ошибки, на планете бы никого не осталось. Можно пойти в церковь, постараться упорно работать, чтобы сделать все правильно. Но никто не имеет права судить. Люди грешны.

В какой-то момент они, по-видимому, сбросили простыню и холщевое покрывало на пол. Крэйгу пришло в голову, что никто, кроме его жены, не попытался бы открыть философскую дискуссию голышом, со следом поцелуя взасос на плече и любовного укуса на чудной округлости ее правой груди.

— И никто никогда ничего не узнает. И мы не будем делать это снова, — быстро договорила Карен.

— Нет.

— Твои родители живут в нашем городе. Мои тоже. А дети… они достаточно сообразительны, чтобы свести нас тут одних. Вот гарантия, что мы никогда не должны допускать этого снова. Еще важнее, что, при всех вокруг, не будет другой возможности. Так что это было одноразовое событие. Правильно?

— Правильно.

Ее взгляд внезапно упал на его шею.

— Боже, и это сделала я?

— Сделала что? Он провел рукой по плечу. Царапины — не до крови, но достаточно отчетливые для любовницы, чувства которой так восхитительно вышли из-под контроля. Сейчас его жена была ребенок, который тоже вышел из-под контроля. Она откусила кончик ногтя.

— Крэйг… — В ее глазах светилось отчаяние. — Я просто хочу, чтобы ты знал — я не хотела сделать тебе больно. Мы причиняли достаточно несчастий друг другу. Если ты ненавидишь меня из-за того, что случилось…

Он сжал пальцами ее запястье.

— Кара… что бы ты ни сделала, я не могу тебя ненавидеть. Может быть, были моменты, когда я злился до чертиков, но это был гнев, а не ненависть. А что до любви, мне все равно, было это правильно или неправильно. Я рад, что это случилось, и я ни о чем не жалею.

— Ты должен, — прошептала она.

— Нет.

В первый раз она взглянула ему в глаза.

— Я думала, ты на меня рассердишься.

— А кто начал первый поцелуй? Ты ничего не начинала. Это был я.

Усмешка чуть тронула его губы.

— Раньше ты бы размахнулась и врезала мне как следует. Если ты еще в настроении, можешь это сделать с полным правом.

Но единственное, что его жена была в настроении сделать, — это возможно скорее бежать. Похоже, что она только что осознала, что они держатся за руки… ласкают друг другу пальцы… и делят одну и ту же подушку в постели голышом.

Она спрыгнула с постели. Меньше чем через пять минут, кое-как застегнув блузку и не причесавшись, она уже мчалась вниз по дороге. Предлогом для бегства были дети. Манипуляции Джулии и Джона Джэйкоба нужно было немедленно остановить, особенно там, где это касалось их родителей. Карен была не только хорошая мать, она умела блестяще справляться с неловкими ситуациями.

Предлог был хорош, но Крэйг считал, что у Карен была более основательная причина для бегства. Она не могла выносить его присутствия.

Он провожал машину глазами, пока она не исчезла из виду. Потом провел рукой по волосам и подумал о том, как еще сегодня утром рассмеялся бы в лицо тому, кто бы сказал, что он проведет день в постели со своей бывшей женой.

Но теперь он не смеялся. Он резко повернулся. Внезапно ему захотелось поскорее убраться отсюда самому. Быстро и четко он уложил в сумку оставшиеся продукты. Оделся, закрыл окна, проверил газ. Убрал в спальне простыни, постелил свежие и начал застилать постель покрывалом.

Из тяжелых складок выпал ее лифчик.

Мгновенно он забыл, что спешит. Он медленно опустился на кровать, держа в руках кусочек ткани. Это был простой хлопчатобумажный лифчик, без кружев, без проволочек, придающих форму. Монахини и те, вероятно, носили более соблазнительное белье. Когда-то он посмеивался над тем, что Карен носила белье хорошей девочки, но она никогда не афишировала свою фигуру, никогда не стремилась привлекать мужские взгляды.