Джулия Тиммон - Невеста по контракту Страница 7

— Только не подумай ничего плохого, — поспешно и с той же необъяснимой серьезностью говорит он. — Сейчас я все объясню. Я не клеюсь к тебе и не делаю грязных намеков. Это предложение, можно сказать, деловое. Если хочешь, заключим договор и заранее обсудим условия.

— Условия чего? — силясь что-нибудь понять, но лишь все больше и больше недоумевая, спрашиваю я.

— Сделки, если, конечно, ты согласишься ее заключить, — произносит Барлоу, поднимаясь и засовывая руки в карманы брюк. — Она будет очень и очень необычная… — задумчиво бормочет он, принимаясь ходить взад-вперед у окна. — Я вынужден прибегнуть к крайним мерам, потому что иного выхода у меня нет.

Я только хлопаю ресницами. Что бы он ни задумал, я вряд ли отвечу согласием. А если и отвечу, то, безусловно, только в том случае, если сделка будет оформлена по всем правилам. Неприятностей мне хватает с лихвой.

— Понимаешь, — продолжает Барлоу, — я в семье единственный ребенок. Родители мечтали завести штук пять детей, но первые и единственные роды мама перенесла чересчур тяжело и врачи настоятельно посоветовали ей на этом и остановиться.

Смотрю на него, как на инопланетянина. Во-первых, ума не приложу, в чем состоит суть его сделки. Во-вторых, дико и неожиданно слышать из уст такого, как он, рассказы о матери и отсутствии братьев и сестер.

— Сама, наверное, догадываешься, — без остановки говорит Барлоу — что родители готовы молиться на меня и возлагают кучу надежд. Отчасти я их осуществил — не в угоду маме с папой, а в основном для себя, — но главного дать не могу.

Он резко останавливается прямо напротив меня и пасмурно смотрит мне в глаза. Теряюсь в догадках и, боясь показаться беспросветно глупой, не смею высказать ни одной из них.

— Мои старики до умопомешательства хотят внуков, — произносит Барлоу.

Бутылка выскальзывает у меня из пальцев, но он, проявляя невиданную ловкость, успевает ее поймать.

— Ты что… п-предлагаешь мне стать мамой своего потомства? — заикаясь от изумления, спрашиваю я. Ничего более нелепого невозможно себе представить.

Барлоу нахмуривается, ударяет себя рукой по темени и смеется.

— Черт! Конечно нет. Не с того я начал. И, наверное, здорово тебя напугал! — Снова покатывается со смеху. Ловлю себя на том, что и сама вот-вот расхохочусь. Губы растягиваются в улыбке, и вот мы смеемся вместе, продолжительно и от всей души.

— «Напугал» не то слово, — выдавливаю я из себя. — Почти незнакомый парень случайно замечает меня на балконе и предлагает нарожать внуков его мамаше! В какое-то мгновение у меня возникло чувство, будто я в сумасшедшем доме.

Барлоу кивает.

— Могу себе представить.

Еще какое-то время смеемся и одновременно успокаиваемся. Его лицо вновь делается серьезным.

— Нет, все гораздо проще. И не повлечет за собой столь глобальных последствий. Дело в том, что, дабы мама меня не слишком доставала и сама жила поспокойнее, я с полгода назад прибег к маленькой хитрости: сказал родителям, что у меня есть постоянная подруга и что у нас любовь.

Делаю жест руками, безмолвно говоря: неужто ты не мог втолковать родителям, что, независимо от их желаний, твоя личная жизнь никого не касается? Забавно, но Барлоу тотчас меня понимает.

— Да, поначалу я тоже чихать хотел на их мечты и напрасные ожидания, но ты не знаешь мою маму. Она никогда не устраивает скандалов, однако в совершенстве владеет искусством допекать тебя иными способами: притворяется, что больна, рассказывает, какие ее мучают предчувствия и кошмары, приводит примеры из жизни других людей. В итоге ты чувствуешь себя кругом виноватым, более того — обязанным делать все, что в твоих силах, чтобы облегчить ее участь. Отец действует иначе, но и его бесконечные намеки почти невозможно выносить.

Он в отчаянии вздыхает. Смотрю на него, и мне с трудом верится, что передо мной тот самый Нейл Барлоу. Может, это я с кем-то его путаю?

— Раньше было проще, — продолжает он. — Я гнул свою линию и уверял себя, что поступаю правильно. Но маман с некоторых пор затянула песню о том, что скоро умрет и что, если прежде ей не удастся взглянуть на моего первенца, — боже, какая нелепость! — она не найдет покоя на том свете.

Мне становится жутковато, и в каком-то смысле я начинаю понимать, каково ему. Моим родителям, кажется, почти безразлично, будут ли они когда-нибудь бабушкой и дедушкой, хоть я у них тоже одна. Их основное и любимое занятие — выяснять отношения между собой.

— Это еще не все, — говорит Барлоу, снова расхаживая передо мной взад-вперед. — Моя обожаемая мать обзвонила моих бывших одноклассниц, которые в тот или иной период мне нравились, и нарассказывала им про меня каких-то небылиц. В результате две из них — одна старая дева, вторая разведенная — очень мною заинтересовались. Мама поспешила встретиться с ними и показать мои нынешние фотографии, но, самое смешное, пригласила обеих на грандиозное торжество, которое моя бабушка устраивает в Лондоне по поводу своего восьмидесятилетия.

Качаю головой.

— Постой-постой, я что-то совсем запуталась.

— Я непонятно объясняю? — спрашивает Барлоу.

— Нет, просто все это слишком неожиданно и странно… А у меня сейчас своих проблем хватает. И потом я никак не возьму в толк, какую услугу в состоянии оказать тебе я? Хочешь, чтобы я позвонила твоей матери? Или встретилась с бабушкой? Или, может, с этой самой старой девой? — Снова морщу лоб, но приказываю себе немедленно его расправить. Даже если меня поджидает та же самая участь, что его эту одноклассницу, выглядеть свежей и молодой, а не сморщенным печеным яблоком всегда будет нелишним.

Барлоу на миг закрывает глаза.

— Нет, никаких бесед ни с кем проводить не нужно. Они не помогут. Ты сейчас все поймешь. Главное, выслушай до конца и не перебивай меня. Если, конечно, я не успел тебе надоесть и у тебя есть еще немного свободного времени, — спохватывается он. — В его взгляде мелькает подобие мольбы, а я представляю себе, что сейчас же прекращаю немыслимый разговор и возвращаюсь в свой наполненный тоской дом, и хочется взвыть.

— Надоесть ты мне пока не успел, и у меня еще есть немного времени, — говорю я, хоть и свободна весь вечер.

— Отлично. — Барлоу обрадованно кивает. — Я постараюсь покороче. В общем, у мамы это вроде легкого умопомешательства. Она даже не сознает, что ведет себя смешно. Впрочем, может, и сознает, но свято верит, что творить все эти безумства ее святой долг. Когда она сообщила, что аж за полгода пригласила на бабушкин день рождения Белинду и Джанетт, мне и пришло на ум солгать, будто у меня есть невеста.