Наташа Данн - Аромат жасмина Страница 7

— Разумеется.

— Тогда до встречи. Приятно было познакомиться. — Вежливо поклонившись, он не торопясь вышел из ресторана.

Андреа не знала, куда деваться от смущения, и даже успокаивающие слова подруги не сразу привели ее в чувство.

Вечером, развалившись на толстом ковре в крохотной спальне Моу, Андреа, глядя на подругу, сидевшую неподалеку по-турецки и дожевывавшую чипсы из блестящего пакетика, удивленно качала головой:

— Две разумные взрослые женщины, которым уже исполнилось тридцать, сидят на полу и пьют шампанское, закусывая чипсами. Разве это нормально?

— Попридержи язык! Может, тебе и тридцать, а мне до конца жизни будет только двадцать девять, — с шутливой серьезностью поправила Моу, осушив до дна свой бокал.

— Тогда мне тоже, — согласилась Андреа и вдруг, нахмурившись, вздохнула.

— Что-то не так? — Моу насторожилась.

— А, ерунда. Просто я подумала о том, что те времена, когда мы с тобой только заканчивали колледж, уже никогда не вернутся. Вся радость ушла из жизни.

— Ну если бы ты не слишком торопилась замуж за своего красавчика…

— Может, начать все сначала, только на этот раз действовать по-другому?

Моу, охая, поднялась на ноги.

— Идея хоть куда. Я, пожалуй, принесу еще закуски и еще одну бутылку веселящего зелья. — Она кивнула в сторону пустой бутылки из-под шампанского.

— Не думаю, что это такая уж хорошая мысль. Сдается мне, ты бы и сейчас не прошла тест на трезвость.

— Смотри, как я могу дотронуться до кончика носа. — Моу тут же неловко ткнула себя в щеку. Обе засмеялись, и хозяйка комнаты, чуть покачиваясь, отправилась на кухню.

Андреа тоже поднялась и подошла к открытому окну. Луна освещала тенистый садик. Прижавшись плечом к оконной раме, она вдохнула аромат жасмина и, закрыв глаза, стала вспоминать свою юность. Если ей и вправду хочется начать жизнь сначала, от какого же момента надо отталкиваться? И когда все пошло наперекосяк?

— Та-та-та! А вот и я со второй переменой блюд!

Моу, стоя в дверях с бутылкой шампанского в руке, кинула Андреа пакет с сырными шариками.

— Вот это жизнь! — со смехом воскликнула гостья, поймав закуску.

— Тсс! Нам надо чуть поубавить звук, не то мы разбудим Кристофера.

Подоткнув под спины подушки, они снова уселись на пол между двумя одинаковыми кроватями. Моу открыла шампанское и наполнила бокалы.

— Ну теперь давай о серьезном. Я знаю, больше всего ты жалеешь о том, что вышла за этого с-ума-сойти-красавца после трехнедельного знакомства.

Андреа пожала плечами:

— Тогда я была влюблена и не могла рассуждать здраво…

— А со стороны казалось, будто тебе в голове проделали дырку и вынули мозги.

— Теперь мне даже самой себе трудно объяснить, что я чувствовала.

У Моу заблестели глаза.

— Что это было? Африканская страсть? Похоть, которую невозможно не утолить?

— Едва ли. — Андреа отвернулась. Вряд ли она сможет когда-нибудь найти слова для того унизительного и жалкого состояния, в котором ей довелось пребывать все эти восемь лет супружества с Бернардом.

— Думаю, ты права. Какие уж тут африканские страсти, если человек, по которому ты сходила с ума, был одним из самых преуспевающих пластических хирургов, жил в роскошном особняке в самом престижном районе Нью-Йорка и по десять раз в год выезжал отдыхать в Европу, — с готовностью согласилась Моу.

Андреа рассеянно посмотрела на подругу:

— Да дело в общем-то и не в этом даже…

— Тогда в чем? В характере твоего доктора? Знаешь, мне он чем-то напоминал тепловатый пудинг.

— Если ты помнишь, как раз тогда у меня умер отец. Может, дело именно в этом.

— Фрейд сказал бы, что имело место замещение.

— О нет, Бернард нисколько не походил на папу.

— Тогда я тебе скажу, что это было. Злой рок! Этот человек создал себе новый образ, изменил имя, обесчестил семью и затем убежал, обзаведясь красивой женой, которая была вдвое моложе его. Признайся хоть теперь, что для него ты была очередным выгодным вложением капитала, такой же собственностью, как его особняк и все прочее. Короче, безделушкой для украшения жизни.

Как ни обидно было Андреа, но она не могла про себя не согласиться, что Моу попала в самую точку.

— Знаешь, в нем все-таки было и хорошее. — Она и сама понимала, что ее оправдание выглядит довольно жалко.

— Как ни обидно, но почему-то в этом плане ничего на ум не приходит, — поморщившись, возразила Моу. — Более тщеславного типа я за всю свою жизнь не встречала. Хотелось бы мне знать, сколько он трудился над собственным лицом, стараясь довести его до совершенства!

Андреа готова была сквозь землю провалиться.

— Прекрати, Моу! Это уже чересчур. — Она глотнула шампанского, затем в раздумье провела пальцем по ободку бокала. — Он ведь не всегда был таким. В самом начале я даже думала, что он меня любит. Знаешь, Бернард появился в моей жизни, когда мне было очень тяжело, хуже некуда, и, возможно, поэтому я приняла собственную благодарность за любовь.

— А ты знаешь, что меня поразило больше всего, когда я приехала к тебе в гости? То, что у вас отдельные спальни!

— Просто Бернард страдал бессонницей и не хотел, чтобы я из-за него мучилась всю ночь.

— Ну довольно, хватит его оправдывать! — Моу энергично рассекла воздух рукой, словно ставя жирную точку.

Андреа вздохнула. Собственно, именно этим она и занималась последние восемь лет: поиском оправданий. Но оттого, что она это понимала, упрек подруги не стал для нее менее болезненным. Андреа очень близко подошла к черте, за которой она могла потерять самое себя и превратиться в послушную куклу, которой можно было манипулировать как кому заблагорассудится. Именно этого Бернард и добивался. Как она могла сказать Моу, что интимной стороны жизни у них практически не существовало, когда даже самой себе признаваться в этом было бы слишком унизительно.

Ее муж оказался решительным противником того, чтобы иметь детей, тогда как она об этом страстно мечтала. Бернард считал, что беременность испортит ее фигуру и сделает непривлекательной; что касается детей, то они, по его мнению, были не более чем шумными пачкунами и их наличие в семье испортило бы всю привлекательность его идеального, образцового союза с Андреа.

Судя по всему, Моу без труда прочитала ее мысли.

— Подумать только, он мог бросить тебя ради этой шлюхи, своей секретарши, которую подобрал в грязи и поднял на недосягаемую высоту! К тому же у него хватило наглости заставить тебя подписать этот унизительный брачный договор… Нет, он точно выродок.