Юлия Добровольская - Лиловая подводная лодка Страница 7

Я осмотрелась. Три больших помещения на два и три рабочих стола, комната — то ли для отдыха, то ли для посетителей — с диванами и креслами, кабинет посолидней на одного, два туалета, две душевых, кухня. Я открыла холодильник — несколько коробок с соками, раздувшаяся упаковка сливок, две скукоженные пачки сыра и окаменевший эклер. На окнах зачахшие растения. По всему видно, что здесь давненько не ступала нога человека.

— Это твое? — Я вернулась к Олегу, он сидел за столом и отстраненно смотрел перед собой.

— Есть надежда, что мое. Проверю в понедельник, — сказал он куда-то в пустоту, словно робот-автоответчик. Потом, вернувшись в реальное пространство, обратился ко мне: — Был бы свет, здесь можно было бы жить.

— Тебя что-то не устраивает там, где ты живешь сейчас?

Он, видно, готовился к этому разговору.

— Симона, — начал он, сосредоточенно потирая пальцем край стола. — Выслушай меня. — Он глянул мне в глаза. — Я еще не все знаю о своем нынешнем положении. Мне многое нужно выяснить, проверить, уточнить. Я не хочу быть тебе обузой, у меня много проблем… Я не хочу, в конце концов, навлекать на тебя…

Я не дала ему договорить:

— Олег. Я могу уйти. Просто, без обоюдных объяснений… без базаров. Приедешь, заберешь свои вещи.

Как благородно!.. У меня уже начинал подрагивать голос. Но плакать я не собиралась! Ни в коем случае!

— Нужно будет с женщиной переспать — я к твоим услугам, — добавила я.

Как изящно! А?!.

Он поднялся, подошел ко мне:

— Прости. Ну прости. Симона.

А я уже заливалась в платок…

Он попытался обнять меня. Я вырвалась и отошла в угол, к погибшему фикусу — лучшей декорации для моей скорбно вздрагивающей фигуры придумать было бы трудно — села на подлокотник кресла и принялась сморкаться и вытирать щеки.

Не могу сказать, что я злилась или обижалась. Все-то я прекрасно понимала: его лучшие намерения по отношению к малознакомой женщине… просто и конкретно. В душе моей был покой. Но упустить предлог избавиться от невесть с чего и каким органом начавшей два дня назад активно генерироваться слезной жидкости я, конечно, не могла.

Я гордо поднялась и независимой походкой отправилась в туалет. Вода в кране, не в пример электричеству и телефонной связи, имела место быть. И даже двух разновидностей — холодная и очень холодная… Холодная, правда, скоро стала-таки горячей.

Я отерла лицо — макияж не сильно пострадал. Когда я встретилась в зеркале с собственным отражением, мне стало одинаково и стыдно, и смешно. Посмеявшись и постыдившись, я вышла.

— Олег, — сказала я, не глядя на него. — Давай с самого начала и откровенно… — Я разглядывала глянец маникюра на среднем пальчике с поломанным ноготком. — О себе… Я женщина свободная. И в том числе от страхов, предрассудков и рефлексий. Мне много лет. У меня богатый жизненный опыт. У меня солидный духовный багаж. Поэтому, если я что-то делаю, на что-то иду, что-то выбираю, я делаю это о-соз-нан-но. — Я подняла глаза. Он смотрел на меня серьезно, но как-то… легко.

— Я попросил у тебя прощения. Еще раз — прости. Я тоже свободный мужчина. От многого. Но, как видно, не от рефлексий, как ты это называешь. В данном случае я бы назвал это ответственностью. Понимаешь?.. Я пока не знаю, что меня ждет. Возможно, полное разорение. Это в лучшем случае. В худшем… — Он взял со стола, за которым сидел, надорванный конверт и сложенный лист и протянул мне.

Конверт был чистый, бумага тоже. Я посмотрела и то и другое на просвет — ничего.

— Что это значит?

— Это очень плохая весть, — сказал он.

— Что ты имеешь в виду?

— Это наш с женой условный сигнал. Мы договорились еще очень давно, когда дело свое начинали… Ну, знаешь, насмотрелись тогда и фильмов, и сводок, и процессов… Короче, если что, мы извещаем друг друга вот таким образом.

— Но о чем он должен сказать: получателю что-то грозит или отправителю?

— Хороший вопрос! — Он усмехнулся. — Если лист один, значит, отправителю, если два — обоим, если три, то получателю.

— Но он не по почте отправлен. Как же узнать дату?

— По большому счету, это уже не важно.

— Ну да… — дошло до меня.

— Не важно, но интересно, — сказал Олег. — Так вот. Наш ящик имеет такую конструкцию, что каждая опускаемая в него корреспонденция падает на предыдущую. Это… — Он сделал жест в сторону конверта и бумаги. — Это лежало между прошлой пятницей и нынешним понедельником. Она по… она умерла в воскресенье.

— А как вы предполагали доставлять сигнал?

— Тоже хороший вопрос! — Олег снова усмехнулся. — Если есть возможность, доставить самому, если нет — курьером.

— А где ваше… ну, ваше дело?..

— Где расположено наше производство?

— А у вас производство?..

— Да. У нас… Впрочем, не важно пока. Так вот, оно здесь, в пригороде. А это — один из офисов. В нем уже не было большой нужды, и мы его прикрыли пару месяцев назад. Все ключи только у меня. Главный офис там, откуда я еду. Моя жена оттуда родом, там же ее дядья и брат, которые участвовали в деле…

— И которые тебя обобрали?

— Да. Так вот, она оттуда порой неделями и месяцами не выезжала. Я с прошлой среды был на выставке в Москве и должен был вернуться только в нынешний четверг, она это знала. Тем не менее каким-то образом она привезла или переправила этот пакет сюда за день-два до гибели. А в воскресенье вечером позвонил ее брат и рассказал о произошедшем… Похороны были в среду. В четверг утром я двинулся сюда.

— А как она?..

— Якобы… повесилась. В подвале. В бойлерной. В нашем… в своем доме. Мы когда-то большой дом построили там, она в нем и жила последние года три. Там места красивые… очень красивые…

— Одна?

— Жила? Одна. Кто-то был у нее… но не слишком легально. У него семья…

— Так ты хочешь сказать?..

— Честно, я настолько туп в детективно-дедуктивном аспекте… Я ничего не могу сказать, потому что мне ничего не ясно, что касается ее гибели. Она была формальным директором. Брат младший — фактическим. Оба дядьки ее вроде снабженцев, но контролировали абсолютно все. Я был… что-то наподобие отдела договоров в одном лице: переговоры, контракты и всякая всячина представительская. Наши с ней проценты начали волновать родственников несколько лет тому назад. Они все пытались устроить перераспределение. Хотя пришли в уже раскрученное дело… На наши деньги раскрученное и нашими силами. Нам просто стало не хватать людей, решили, что свои лучше чужих. — Он достал сигареты и спросил меня: — Можно? — Я тоже закурила. — Когда мы с ней развелись, то договорились, что все остается по-прежнему. Я рассказывал тебе в общих чертах… Она не возражала. Ну а они, видимо…