День расплаты близок (СИ) - "Shampoo" Страница 7

— Элоиза!

Он в луже крови — он лежит? почему он на полу? — Элоиза ползет к нему, оставляя кровавый след, и тянется к его горлу. Он же любит ее. Что-то в ее глазах, почему она так смотрит? Он же любил ее с первого дня, как только увидел, что с ней? Черная бездна вместо глаз затягивает внутрь. Это Элоиза?

Мы всегда будем вместе. Мы сможем, мы обведем всех вокруг пальца. Они смеются. Они счастливы.

— Ты же узнал, что произошло? — ее голос птичьим криком доносится отовсюду. Когтистой лапой вылезает из-под ковра. Царапает стены. Стучится в окно. Хлопает крылом по двери шкафа. Колотится о стекла. Он везде. Он повсюду. Он изнутри головы.

Он кричит, но не слышит собственного голоса, зажимает уши руками, зажмуривает глаза — а когда открывает, вокруг пустота.

Где она? Почему она ушла? Почему она покинула его?

— Элоиза!!! — и его крик разбивает звенящую тишину.

Он задыхается. Элоизы больше нет. Это все чертово кольцо. Наверняка Малфой подставил его! Что оно делает? Оно волшебное. На нем есть какие-то чары? Что с его головой? Почему все так кружится? Где его Элоиза? Он снова повторяет себе: Элоизы больше нет. Малфой хотел подставить Гермиону? Почему он попросил выкрасть это кольцо? Столько несостыковок. Все слишком непонятно. Все становится очевидным.

Малфой умрет. Он наверняка хотел навредить Гермионе. Она ничего не знает…

Он должен что-то сделать.

Он должен предупредить…

— Ты же узнал, что произошло?..

Я всегда буду любить тебя — ветер разносит обрывки их слов по всему замку.

Я всегда буду любить тебя — по всем землям в округе.

Я всегда буду любить тебя — и картинка гаснет, остаются лишь каменные плиты, гулко отражающие звуки.

***

Утро было туманным и промозглым, улицы пусты — кажется, он выскочил наружу, едва забрезжил рассвет.

Он стучал в ее дверь уже добрую четверть часа. Он ломился, он торопился предупредить Гермиону.

Ему нужно было срочно увидеть ее.

Главное, чтобы с ней все было в порядке, и тогда они смогут разобраться… Они выяснят, какую игру затеял Малфой. И поприсутствуют на его казни.

Как только открылась дверь, он вломился внутрь, одновременно объясняясь, но перед глазами внезапно потемнело, и он безвольно свалился на пол.

***

Приходя в себя, он затрясся от холода. Стук сердца отдавался в висках.

Приподнявшись на локтях, он оглядел комнату: обшарпанный подвал, пустой, за исключением клетки в самом дальнем углу.

Из клетки донесся всхлип. И он понял: он в подвале не один.

— Кто здесь?

Он подполз ближе, щурясь в полумраке. Его зрение постепенно привыкло к отсутствию освещения, пока он осторожно двигался.

Сквозь металлические прутья клетки он увидел очертания девушки. Он же только что…

Сомнений быть не могло. Каштановые волосы — свалявшиеся в гнездо, — карие глаза, почти исчезнувшие веснушки… Перед ним с кляпом во рту и связанными перед собой руками сидела грязная, в старой разорванной одежде, ссутулившаяся, измученная, исхудавшая Гермиона Грейнджер.

В ее взгляде промелькнуло узнавание — и тут же сменилось животным страхом. Она отскочила, закрываясь руками, отползая еще дальше, вжимаясь в стенку.

Он непонимающе потянулся было к ней в попытке успокоить, но голова остро запульсировала, зрение затуманилось, и он, согнувшись пополам, упал на колени. Прочертив ладонями по бетонному полу, он повернулся к Гермионе, пытаясь что-то сказать. Он видел, как исказилось ее лицо от ужаса, как уродливо сморщилось, будто она вот-вот заплачет. Он потряс головой, пытаясь собраться с мыслями, и тут дверь распахнулась.

На пороге стояла она.

Воспоминания искажаются: ее светлые волосы приобретают каштановый оттенок, становятся кудрями, все длиннее и пышнее… Тонкие руки, изящные пальцы, тянущиеся к его волосам — его ли? Почему эти волосы — чистая платина? Почему он видит это со стороны?

Ее рука — кожа смуглее, это не ее рука — закапывается в чью-то шевелюру, это не он, это кто-то другой! Он видит, как они смеются…

Темные двери, тяжелые гобелены, Малфой целует Грейнджер, прислонив к каменной стене.

— Тш-ш, — она отстраняется. — Там кто-то есть?

Они замирают и смотрят прямо в его сторону, они сдерживают дыхание, волосы растрепаны, губы раскраснелись, припухли, Грейнджер цепляется за плечи Драко, как за спасательный круг.

— Никого, — выдыхает Малфой.

Он видит светлую макушку Элоизы. Элоиза не знает, что он наблюдает за ней, она яростно комкает юбку, стискивает челюсти от обиды, наблюдая за целующейся парочкой. Почему Элоиза не с ним?

Книги, свечи, вокруг лишь полки, бедра Малфоя вжимаются в Грейнджер. Он смотрит, он знает, он видит. Элоиза так влюблена в этого юношу, почему она хочет быть с Малфоем, а не с ним? Он же любит ее с первого дня, как увидел. Он же готов ради нее на все! Элоиза уже давно следит за ними — зачем? Он не понимает, но всегда идет на шаг позади нее. Элоиза — его невеста. Он всегда будет рядом…

«Здесь точно безопасно? Это что, Филч?» Он чертыхается про себя: споткнувшись, мог выдать их обоих. Драко натягивает цепочку на шее Грейнджер, и она звякает. «Прости!» Сбитое дыхание — он получит Элоизу, она не будет сопротивляться, он сделает с ней так же, он будет боготворить ее тело, а потом она поймет, какой он хороший, самый лучший для нее, подходящий, она тоже его полюбит, Элоиза его полюбит…

«Мы всегда будем вместе». Они с Элоизой тоже всегда будут вместе. Она не спрячется от него. «Мы сможем, мы обведем всех вокруг пальца». Он всегда придет за ней, где бы она ни была. Он смеется. Они будут счастливы.

Он наблюдает, спрятавшись на несколько пролетов ниже.

«Я всегда буду любить тебя!» — кричит Малфой, и Гермиона, хихикая, пытается закрыть ему рот, чтобы никто не услышал.

«Я всегда буду любить тебя!» — Драко скидывает ее ладони, и они хохочут. Элоиза яростно вытирает слезы рукавом. Потерпи, моя любовь. Я сделаю тебя счастливой.

«Я всегда буду любить тебя!» — он убегает, ведь Элоиза развернулась и вот-вот увидит его. Она не выдержала гулких звуков, отраженных от каменных плит.

— Элоиза, — прошептал он. — Ты жива.

Элоиза Селвин спустилась вниз по ступеням. Невысокие каблуки гулко стучали по бетонному полу. В руке крепко зажата палочка. Элоиза не выглядела напуганной. Элоиза выглядела недовольной.

Гермиона в клетке завыла.

— На этот раз тебе потребовалось меньше времени, чем обычно, кузен, — усмехнулась Элоиза.

— Обычно? — просипел он. Голова все еще пульсировала от боли, перед глазами кружились мушки.

— Я уже и забыла, что тебя снова выписали из Мунго.

Она говорила что-то еще, презрительное и обидное, но он уже не слышал ее слов.

Над ним склоняются колдомедики. Он зовет ее. Руки не слушаются: они привязаны к кровати. Он бьется, выворачивая суставы, и кто-то вливает в его рот зелье.

— …первым делом решил поиграть в журналиста, да? — ее ухмылка стала шире. Она насмехалась над ним.

— Ты все подстроила? — прохрипел он. В глазах стояли слезы. Тело казалось неподъемным, но он упорно пытался встать, опираясь на колени.

— Восхищена твоими умственными способностями. После стольких лет терапии… Думала, что у меня еще есть время, — она произнесла это, даже не смотря в его сторону, и тут же потеряла к нему интерес. — Гермиона, милая, — она развернулась к клетке, — будь хорошей девочкой. Мне нужно еще немного твоих волос. Обещаю, это будет последний раз, — улыбка Элоизы не тронула глаз. Она раздраженно постукивала палочкой по ладони. — Давай, придвинься поближе.

Гермиона протестующе замычала, забившись в клетке, снова отползая назад. Ее глаза увлажнились.

— Что ты собираешься делать? — спросил он, наблюдая за Элоизой.

— Не будь дураком, ты прекрасно все понял. Всегда понимаешь, — она покачала головой. — Я дождусь казни этого… этого… Я дождусь его казни — и смогу исчезнуть. Гермиона знает, что это значит, верно, моя милая? — Элоиза повернулась к клетке, и Гермиона отползла бы дальше, но только было некуда.