Остров в Карибском море - Хелен Кинг Страница 7

— Надеюсь, что нет.

Лейле польстила его откровенность. Она даже на минуту забыла о Карле Ньюбери и прочих злопыхателях. Но то была минутная слабость. Вечер близился к концу, скоро Данте проводит ее до двери номера… Сможет ли она войти в комнату одна и закрыть за собой дверь?

Лейлу поселили в конце левого крыла дома, Данте занимал апартаменты в противоположном. Лейле нравился дом постройки восемнадцатого века в колониальном стиле. Ей нравилась широкая лестница и изящно обставленный холл, вид на плантации и джунгли, шум моря, врывающийся в окна. Но больше всего ей нравилось то, что каждое крыло дома имело свою веранду, что исключало возможность ночного свидания с Данте, уменьшая соблазн.

— Уходи, — сказал Данте, и на лице его отразилась неподдельная боль. — Еще немного, и я затащу тебя к себе…

Убедившись, что в холле никого нет, он страстно поцеловал Лейлу.

— Ты хотя бы позавтракаешь со мной утром? Возьми бумаги, сделаем вид, что обсуждаем твою поездку на Юго-Восток… — Данте сжал ее руку и вопросительно посмотрел в глаза.

— У тебя же деловое свидание. Правда, Данте, не нарушай своих планов из-за меня…

Закончить фразы она не смогла. Данте помешал ей поцелуем.

— Считайте это приказом, мисс Коннорс-Ли, мы завтракаем вместе, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

— Может быть, — отозвалась Лейла, но про себя подумала, что завтрак с боссом — профессиональное самоубийство.

Он, конечно, прочитал все ее мысли, но, не дав ей опомниться, целомудренно чмокнул в щеку и покинул холл.

Данте плохо спал ночью. Три дня напряженной работы с семинаром наложились на усталость, накопившуюся за последние полгода разъездов по делам фирмы, и дали о себе знать: утром он с трудом вырвался из черной дыры сна со страшнейшей головной болью. Было около семи. Со времен учебы в колледже у него сохранилась привычка просыпаться рано. Тогда же он взял себе за правило еще в постели анализировать прошедший день. Данте считал, что деловой успех — важнейшее условие для самоуважения мужчины. Компания превыше всего, а женщины… Ну, их место было где-то между хоккеем и ежемесячным походом в кино. Но три дня назад все изменилось. В его жизнь вошла она…

Только однажды Данте переживал нечто подобное. Выпускной курс высшей школы прошел под знаком Джейн Перри. Девчонка доводила его до исступления, по сотне раз на день он говорил ей, что любит, любит безумно, беззаветно. Впрочем, как он теперь понимал, это гормоны говорили за него… После недели осады Джейн стала вдруг изумительно уступчивой, и он повел себя, как любой другой парень в том возрасте, когда приходит время ставить первые эксперименты в сексе. Все шло прекрасно, но однажды, подловив ее у выхода из класса, он признался, что не может провести с ней вечер. Джейн обиженно надула губки. Данте принялся изучать штукатурку на стене. Тогда Джейн прижалась к нему так, чтоб он почувствовал твердые соски ее грудей.

— У меня тренировка, Джейн, — с трудом выдохнул он, старательно игнорируя некоторое движение у себя в штанах.

— Баскетбол… — протянула Джейн.

— Джейн, ради бога. Скоро большие игры, тренер хочет, чтобы были все…

— Заруби себе на носу, Данте Росси. Я никогда не соглашусь на вторые роли. Выходит, баскетбол у тебя на первом месте!

— Джейн, только на одну ночь… Это важно для меня…

— А я не важна?!

— Я так не сказал…

Кукольно-голубые глаза повлажнели.

— Докажи, — тихонько попросила она.

— Что доказать?

— Что любишь. — И она провела ладонью по бедру Данте. — Выбирай: я или баскетбол.

— Оʼкей, детка. — Данте почувствовал приближение приступа смеха. — Я выбираю баскетбол!

В конце концов, прекрасные соски Джейн Перри не самое главное в жизни, рассудил Данте. С той поры девушки, казалось, навсегда отошли на второй план.

Кстати, история с Джейн Перри закончилась уж вовсе некрасиво. Вечером подъезд их дома огласили громкий плач и крепкая ругань. Миссис Перри, таща за собой рыдающую дочь, быстро поднималась по ступенькам, успевая рассказывать каждому желающему, как скверно поступили с малышкой Джейн.

— Ты разбил сердце моей девочке, — информировала миссис Перри то ли Данте Росси, то ли половину дома. — Я самолично задушу тебя, если будут трепать ее доброе имя. Ты хорошо меня понял?

Данте воздержался от объяснений с мамашей Перри, хотя невинности Джейн лишил точно не он — под «разбитым сердцем» подразумевалось именно это, — и твердо пообещал защитить при случае честь дамы.

С тех пор ни одна женщина не слышала от Данте Росси признаний в любви. Он научился отличать страстное желание от настоящего чувства. Когда же гормоны брали свое, женщинам приходилось играть по правилам, которые диктовал Данте.

В последнее же время в его жизни не находилось места длительным связям. Отец и дед Росси зарабатывали на жизнь, делая лучшие в городе спагетти для компании, принадлежащей другому человеку. Данте приложил немало усилий, чтоб выйти в люди. От молодого итальянца потребовались упорство, решительность, способность рисковать, чтобы пройти путь от простого служащего до президента «Классик коллекшн», каким он стал пять лет назад.

До встречи с Лейлой Данте высмеивал всякое проявление романтических чувств. Не то чтобы он не хотел завести семью, иметь детей, он просто откладывал это на отдаленный срок, но срок отодвигался и отодвигался. Для всех, и прежде всего для себя, он был Данте Росси, Король Канадского Импорта. А королю не пристало идти на поводу у чувств. Чувства говорят на языке, непригодном для бизнесмена.

И что же теперь? Куда девались его убеждения? Три дня он напряженно борется с собой, пытаясь вернуться в круг привычных дел. Но разум не подчиняется, а приводит тысячу причин, почему Данте сейчас же должен поговорить с Лейлой, побыть рядом с ней. А их разговоры? Он никогда не думал, что слова почти не имеют значения, потому что подтекст неузнаваемо их меняет, придавая любой фразе силу сексуального намека. Вчера в полуденной интермедии, которую разыграли их тела и чувства, они вместе пришли к повороту в сознании. Необратимые изменения, что почувствовала в себе Лейла, не миновали и Данте.

Он мысленно вернулся на тропинку, которой они шли вчера к дому после того, как немного утолили в джунглях любовную жажду. Он сказал ей:

— Я хочу, чтоб ты увидела мою семью.

Он никогда не приводил женщин в дом матери. Такие визиты они склонны считать предисловием к возможному замужеству. Он редко встречался с женщинами даже в своей квартире.

— Посмотрим, — ответила Лейла, и он почувствовал облегчение. Она