Маргарет Мюр - Ева, моя Ева... Страница 8

Он слышал рассказ Евы о ее семейной жизни. Но был ли полным ее рассказ? Что привело к разводу? Правда ли, что этот человек оказался, как она намекала, душевно неустойчивым?

А если нет, тогда что случилось, что заставило Чарли Льюиса с такой жестокостью вырвать девочку из рук матери? Правдива ли эта часть истории Евы? Он читал судебные решения о разводе и об опеке. Профессор Льюис действительно угрожал Еве, но, если судить по записям, не посягал на жизнь маленькой девочки. По своему опыту Алан знал: в каждом спорном вопросе всегда есть две стороны. Ни одна из них не может быть только белой или только черной. Была ли Ева хорошей матерью?

От этой мысли ему стало холодно. Если она оказалась бездушной, злой матерью, муж имел все основания забрать ребенка.

Считать ли то, что он видел в ее глазах недавно, выражением вины этой женщины?

Глядя на догорающие угли в камине, Алан вспоминал собственное прошлое…

– Что это на стене ванной? Следы от пальцев, вымазанных шоколадом? – Резкий голос разбудил его. Алан сел и протер кулачками сонные глаза. – Ты слышишь меня? Отвечай, когда тебя спрашивают! – Неласковые руки схватили его за плечи, вытащили из постели и жестоко встряхнули. – Отвечай! Разве я не запрещала тебе – сколько уже раз – трогать стены грязными руками?

Смущенный вначале, а теперь испуганный, Алан начал дрожать в грубых руках женщины. Кольцо с большим камнем, которое она носила на левой руке, больно врезалось в его плечо, когда она трясла его, с каждым словом все сильнее.

– Из-звини, – сопел он. – Я забыл.

– Извини?! Ты думаешь… – пощечина обожгла его лицо, – тебе это опять сойдет? – Снова удар по другой щеке. – Подумай еще, маленький негодяй! – На этот раз шлепок, затем еще один. – Ты получишь то, что заслужил, то, что заставит тебя остановиться в следующий раз, когда ты решишь, что можешь пачкать дом грязными лапами! – Она трясла его, не переставая. – Хорошая порка – вот чего ты заслуживаешь. Только так ты научишься ценить хорошие вещи, когда вырастешь. А порку получишь прямо сейчас.

Теперь она сидела на кровати, положив его себе на колени. Алан чувствовал аромат дорогих духов, легкий аромат, совершенно не отвечавший жестокому, суровому характеру этой женщины. Это понимал даже он в свои четыре года.

Плача, Алан поднял глаза и заметил в дверях высокий темный силуэт.

– П-папочка, п-пожалуйста! – умолял Алан. Он заплакал еще громче, когда увидел, что человек молча повернулся и исчез.

– Это такая порка, – с наслаждением сказала женщина, разматывая что-то в своей руке, предмет, который он раньше не заметил, – которую ты не скоро забудешь…

… Внезапный раскат грома вернул Алана к настоящему. Устало потирая лицо, он подумал, что она ошибалась. Он забыл побои, давно забыл их.

Усилием воли он направил свои мысли по другому пути, заставил себя думать о женщине там, наверху. Не может ли быть, что она тоже била собственную дочь «для ее блага»? Очевидно, существовала какая-то проблема в этом замужестве до того, как оно прервалось. Ведь Ева призналась, что они перестали делить с мужем супружеское ложе еще до развода. Было ли это действительно желание Чарли?

Или ее? Вопреки тому, как представлялось дело в суде, Чарли мог оказаться потерпевшей стороной. Вдруг этот человек пытался защитить ребенка, прибегнув к похищению девочки как к единственному средству ее спасти?

Не каждый из родителей, назначенных опекуном ребенка, заслуживает доверия. Этот урок он выучил уже давно и основательно.

Алан не знал, что думать про Еву Льюис.

Правда, она приехала, чтобы разыскать его, если ей можно верить. И он поверил – она не смогла бы найти его, если бы не Генри Милтон. Никто не знал, где он сейчас. Но что означает виноватое выражение, промелькнувшее в ее глазах? Оно ведь было. Вот только он не знает, что породило его.

3

Еве казалось, что она заснет сразу же, как только коснется головой подушки, но сон не шел и не шел. Ей даже не лежалось. Она надела халат и теперь сидела на кровати, уставившись в пол. Она не могла нормально спать с тех пор, как исчезла Рози. Сегодня просто опять все повторилось.

Она не могла избавиться от видения: холодный блеск серых глаз, в которых не было почти ничего человеческого, когда она в последний раз видела мужа. Вспомнив его, Ева начала мелко-мелко дрожать. Боже, неужели он способен сделать Рози больно?

Сердито сжав кулаки, она в который раз терзала себя вопросом: почему оказалась так слепа, почему раньше не поняла, что ему необходима помощь?

До развода она несколько раз уговаривала его пойти к врачу, но Чарли сердился и отказывался. Она должна была настоять на своем, заставить мужа увидеть, что с ним что-то происходит. И тогда, возможно, она не оказалась бы сейчас в этом негостеприимном доме, не увидела бы этого сурового человека… и Рози была бы с ней.

Не в силах больше сидеть, она вскочила на ноги и начала ходить взад и вперед по крошечной комнатушке. Сколько бы раз она ни обдумывала все, ей было невдомек, что же так изменило ее спокойного, мягкого мужа, которого она знала и любила, что превратило его в озлобленного собственника? Когда совершилась эта подмена? Он так отличался от других ее знакомых вежливыми манерами, тихим голосом, чем совершенно очаровал застенчивую двадцатилетнюю Еву, впервые покинувшую дом.

В ее представлении безупречная вежливость делала его похожим на одного из тех галантных рыцарей, о которых она читала в школе. Он пришел ей на помощь, когда она больше всего нуждалась в поддержке, и сделал это наилучшим образом. Откуда она могла знать, что за этим скрывается? С самого начала он обращался с ней по-доброму, с очаровательной предупредительностью, не свойственной большинству мужчин, которых она знала. И когда они поженились, и когда она забеременела, он вел себя так, словно Ева была для него дороже жизни.

Счастье наполняло их жизнь и в ту ночь, когда родилась крошка Рози. Ева ясно помнила радостное удивление на лице Чарли, когда он впервые увидел свою маленькую дочку. Что произошло потом?

Может быть, это она виновата? Сделала нечто, превратившее его в чудовище, способное отобрать испуганного, плачущего ребенка у матери? Такое чудовище, которое осмелилось угрожать жизни собственного ребенка?

Сейчас она ненавидела его! Боже, как она ненавидела его! Попадись он ей сейчас, больной или здоровый, она бы… она бы выцарапала ему глаза! Почему, почему он так поступил? Почему совершил эту ужасную вещь?

– Почему ты допустил это, Боже? – проговорила она уже вслух. – Пожалуйста, помоги мне найти мое дитя, найти ее живой и здоровой. Обещаю тебе все, лишь бы ты, Боже, оставил ее невредимой. – Сделав глубокий вдох, она добавила: – Я отыщу тебя, Чарли Льюис, отыщу, даже если это займет всю жизнь. Пусть уйдет у меня все до последнего цента, пусть я буду просить милостыню, одалживать или воровать, обманывать и лгать – я найду тебя. И пусть небеса помогут тебе. Именно небеса, потому что никто другой не сможет тебе помочь!