Рождественская конфетка (СИ) - Аарон Селия Страница 8

― Долбанное дерьмо. ― Кендейс принимает позу, но ее спина даже близко не такая прямая как у Олив.

Я могу выполнить «планку». Отжимания в спортзале для меня ― базовый элемент физической нагрузки. Смогу сделать и это. Но, прежде чем стать на колени, стягиваю майку. Глаза Оливии пробегаются по моему торсу и затем опускаются ниже. Она тяжело сглатывает, и я приподнимаюсь на руки и колени, прежде чем член становится в ту же позу, выпирая из шорт.

Выпрямляя ноги, я удерживаю себя на руках и пристально смотрю на Олив. Ее взгляд не оставляет мой ни на мгновение, дух соперничества потрескивает в воздухе, между нами. Может она и инструктор по йоге с головокружительными формами, яркими глазами и гибкостью, которая будет завладевать моим разумом на протяжении многих дней, месяцев, возможно лет, но я могу стоять в этой позе столько же сколько и она.

― Если вам нужно изменить позу «планка», то принимайте позу «кобры», не стесняйтесь. ― Уголки ее губ приподнимаются в улыбке, и я знаю, что она говорит со мной.

Остаюсь неподвижным, моя спина прямая, в то время как остальные ученики опускаются на коврики один за одним, сдаваясь и располагая свои бедра на полу. Музыка стихает, музыкальная композиция закончена, и комната наполняется звуками тяжелого дыхания людей, старающихся удержаться в этой позе, и которым не удается. Проходит еще одна минута, и только мы с Олив не сдаемся. Мышцы моей задницы и плеч начинают гореть, но я не опускаюсь. Не сдамся. Только после нее.

Спустя еще пару минут, она говорит:

― Если вы завершили позу «планка» или позу «кобра», то переходите в расслабляющую позу «эмбриона».

Я не упускаю из виду, как подрагивает ее голос, и дрожат руки. Она скоро сдастся. Усмехаюсь, смотря на нее, а она отвечает мне тем, что сжимает губы в тонкую линию. Хоть весь день, детка. Хоть весь день.

Время проходит, и некоторые из учеников начинают скатывать свои коврики и подниматься на ноги.

― Черт, это так сексуально. Будто наблюдаешь за сексуальными играми двух цыпочек. ― Кендейс делает шумные глотки воды из своей бутылки.

Глаза Олив сужаются, дрожь в ее руках увеличивается. Я сделал ее. С тяжелым вздохом она опускается на колени на коврик. Да! Внутренне расслабляюсь и издаю стон, когда становлюсь на колени на свой коврик.

Олив так же становится на колени, складывает ладони вместе и говорит «намасте», хотя половина класса уже ушли. Она вытирает лицо небольшим полотенцем и стреляет в меня таким взглядом, который может расплавить и ледник.

Злость лучше, чем ничего, как мне кажется. Поэтому я поднимаюсь со своего коврика и сворачиваю его, когда ко мне направляется миссис Рид.

— Значит первый урок йоги? ― Она смотрит на меня напряженным взглядом, в то время как я поднимаюсь на ноги и вытираю пот, который покрывает мой торс.

― Да, мэм.

― Да, это тело великолепно. ― Женщина пялится на мой обнаженный торс, и это заставляет меня чувствовать себя более обнаженным, чем я думал.

― Спасибо.

― Могу я рассчитывать, что увижу вас в магазине через пару минут?

― Нет, мой племянник Трей присматривает за магазином в мое отсутствие. А я должен закончить дела здесь и обсудить сумму оплаты за занятия с Олив.

Она надувает губы, и морщины вокруг них становятся более видимыми.

― Жаль. Может быть, тогда в другой раз. Мои внуки обязательно полюбят ваши сладости.

Я смотрю поверх ее головы на Олив, которая стоит, яростно подперев руками бедра и что-то раздраженно говорит Кендейс.

― Счастливого Рождества, ― говорю я и направляюсь на платформу, где Олив при виде меня замолкает, ее сердцеобразное лицо искажается в выражении крайнего недовольства.

Кендейс улыбается сияющей улыбкой.

― Ну, и как тебе, понравился первый урок?

― Это было… более интенсивно, чем я предполагал.

― Можешь повторить это снова. ― Кендейс обводит взглядом пустую комнату. ― Ну что ж, я лучше пойду. Мне еще необходимо сходить за покупками на следующую неделю.

― Ты не пойдешь за покупками до субботы. ― Олив скрещивает руки на груди, тем самым увеличивая ее еще больше. Обычно спортивные бюстгальтеры не могут сделать ничего, чтобы прикрыть хорошую грудь, но бюст Олив бросает вызов даже законам спандекса.

― Ну, я изменила привычные планы. ― Кендейс спрыгивает и подхватывает свою сумку. ― Увидимся утром.

Кендейс нравится мне с каждой секундой все больше и больше. Я уважаю женщин, которые стараются не мешать людям, испытывающим влечение.

― Ну, и отлично, ― фыркает Олив и отворачивается от нее, начиная копаться на столе с музыкой.

― Удачи, ― шепчет Кендейс и оставляет нас наедине в студии.

Глава 8

Хэнк стягивает свою футболку. Снимает. Полностью снимает. Широкий торс, темная дорожка волос, которая находится по центру, гладкий живот, за исключением рельефного намека на кубики пресса, и V-образные мышцы. Я думала, что упаду в обморок на коврик, когда он стрельнул в мою сторону дерзкой улыбочкой и опустился, чтобы стать в позу «планка».

И теперь он располагается прямо позади меня, и в воздухе витает напряжение.

― Сколько раз в день ты делаешь это? ― Он поднимается на платформу позади меня и придвигается ближе, пока я вожусь со своим iPod.

― Я даю три урока в день. ― Смотрю на него в зеркале, но как только он ловит мой взгляд, уже не могу отвести свои глаза прочь. ― Ты всегда так подолгу стоишь в этой позе? ― Лучики от улыбки собираются вокруг его глаз.

― Может быть. ― Продолжаю переключать музыку.

Он придвигается еще ближе, и чувствую его теплое дыхание на моем затылке. Я не забыла, что Хэнк все еще без футболки. Даже наоборот. Дрожь от удовольствия распространяется по моей спине, даже несмотря на то, что разумная часть сознания продолжает вторить вновь и вновь, что он враг. Хэнк и его мерзкие сладости.

― Может быть? ― Улыбка отражается в его словах. ― Я подумал, что удостоился королевского обращения этим дополнительным временем.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

― Занятия закончены. Ты можешь идти.

Он находится близко. Слишком близко. Зеленые глаза пристально смотрят в мои, в то время как вдох застревает у меня в горле.

― Я ведь даже еще не заплатил. ― Глаза опускаются к моим губам.

― Можешь считать это подарком, ― произношу это на одном дыхании. ― Ты можешь идти.

― А что, если я не хочу уходить? ― Его голос — это сочетание соблазнительных ноток и сладости — ударяет мне в голову, как шипучее шампанское.

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал жестко.

― Это моя студия, и ты…

Поцелуй внезапный, но в то же время нежный, губы прижимаются к моим, а руки ложатся на мою талию. Тело мгновенно загорается, как городская елка на Рождество. Я кладу руку на его обнаженную грудь и резко отталкиваю его.

Хэнк разрывает поцелуй.

― Прости, прости. Мне не следовало делать этого.

Моя голова идет кругом, и я желаю ощутить прикосновение его рук вновь, почувствовать губы на моих. Он пробегается ладонью по своим темным волосам и делает шаг назад. Его видимая эрекция выделяется через материал шорт, и мои колени слабеют. Я сделала это. Это из-за меня. «Пухленькая Олив Грэндерсон окрутила звезду по бегу». Эта мысль проносится по моей крови, словно наркотик. Я провожу ладонью по его груди, и он издает стон, когда прижимаюсь к нему своим телом.

В поцелуе нет ни капли нежности. Он грубый и наполненный отчаянной жаждой со стороны каждого из нас. Я игнорирую надоедливый голосок, который раздается в моем сознании, вторя снова и снова, что он не принесет ничего кроме неприятностей, но в тоже время раскрываю губы, впуская его жадный язык. Хнычу и вонзаюсь ногтями в его бока, когда Хэнк крепко прижимает мое тело к своему. Жар пронзает меня подобно вспышкам пламени, и в лоне начинает образовываться желание.

Хэнк поднимает руку к моему хвостику и тянет его, склоняя мою голову набок, в то время как наши языки продолжают исследовать друг друга. Я не помню ни единого момента в моей жизни, чтобы меня целовали так всецело, так всепоглощающе. Только Хэнк, чувствую только его руки на своем теле и его рот, что обладает мной. Он ощущается, как сладость и свежесть, так, словно только что попробовал мятный шоколад.