Любовь в новогоднюю ночь - Виктория Лукьянова Страница 8

губы, на горящие озорными огоньками глаза и не мог отвести своего голодного взгляда. Сочная, яркая, привлекающая внимание – именно такой я видел девушку, которая позже назвалась простым и лаконичным именем «Ася», а я поверил. Разве такая красавица могла солгать? Да и не мог я думать ни о чем кроме ее изящных изгибов, сладкого голоса… И ничего кроме ее улыбки я не видел.

Вот тебе курортный роман в короткие семь дней.

– Понятно, – произнес, чувствуя себя не уютно.

– Все дело в мужике, – тут же добавил Андрей, а я с трудом сдержался, чтобы не выругаться в голос. Неужели про меня речь? С трудом верилось в то, что Женя разболтала родственникам про тот романчик на песчаном берегу. Она ведь даже не знала кто я, а я про неё настоящую ничего не ведал до этого дня.

– Да, Маринка так заявила, – продолжил говорить Леша. – Без подробностей, как обычно. Но в итоге все оказалось до банального просто – наша младшая глупая сестренка втюрилась там в какого-то альфонса, и видимо, любовь оказалась безответной.

Теперь по спине не холодок пробежал, а настоящие мурашки-слоны. Я торопливо поправил одежду, жалея, что не мог растереть себя руками, чтобы прогнать накатившую ледяную волну.

– Неужели можно влюбиться за неделю? – произнес я и прикусил язык. Ну, вот сам себя сейчас сдам с потрохами. Сравнение с альфонсом пропустил мимо ушей.

– Она же девчонка, – хмыкнул Андрей. – Разве им надо много времени, чтобы влюбиться? Да и мы такие же. Увидел, втюрился и пускаешь слюни. Я так со своей Настькой познакомился. Смотрю, стоит красотка на остановке, маршрутку ждет. Дай, думаю, подвезу, а она послала меня куда подальше. Я еще долго за ней бегал, прежде чем дошло до этого, – хохоча, рассказывал он, показывая мне обручальное кольцо на покрасневшем от холода безымянном пальце.

Вспомнив свадьбу, во второй раз ощутил неприятное чувство внутри. Пожалуй, стоит завязывать с разговорами на такие щекотливые для меня темы.

– А Женька наша очень чувствительная натура, – вдруг продолжил Алексей, возвращаясь к мангалу. Покрутил мясо, а после повернулся ко мне лицом. – Похудела сильно с этими нервами. То кусается как собака, то шипит как дикая кошка. Ребята ее достают, но не потому что не уважают. Они ее пытаются расшевелить. Как раньше, когда они вместе могли на горке кататься или играть в догонялки. Не думаю, что Женька резко так повзрослела. Просто закрылась в своем панцире и сидит там, нос не высовывает. Вот мы пытаемся ее хоть как-то растормошить. Пока безрезультатно, – пожав плечами, Леша вернулся к мангалу.

Я же сконфуженно смотрел на братьев и чувствовал себя настолько мерзопакостно, что способность говорить потерял. В голове гудел морской ветер, эхом звучал голос красавицы с пляжа и мои собственные мысли – одна неделя с незнакомкой и не более.

Черт! Каким же я расчетливым и отвратительным стал! Наплел ей тогда сказок, чуть ли не звезду с неба обещал достать и уехал, потому что просто не смог ее добудиться в утро отлета. Мой отпуск был скоротечен и я должен был вернуться, бросив девушку без объяснений. Но разве не этого я искал на песчаном берегу? Разве не на отпускной роман без обязательств она была согласна?

Переступая с ноги на ногу, я отвернулся и взглянул на высокий дом. Было уже достаточно темно для того, чтобы во дворе зажгли освещение. Фонари подсвечивали фасад. Мой взгляд скользнул по красному кирпичу, устремился вверх и остановился на дрогнувшей занавеске. Узенькое окно в самом углу коттеджа. Там кто-то был. Я точно видел промелькнувшую тень. Неужели Женя?

* * *

Он говорил с моими братьями!

Я испуганно отшатнулась от окна, приложив раскрытую ладонь туда, где сердце отплясывало ритуальный танец. Еще чуть-чуть и вырвется, переломав хрупкие косточки. Попыталась себя успокоить, но выходило все наоборот. Нервы накалились и затрещали как оголенные провода.

Но он говорил с братьями!

О чем они шептались?

Я тяжело опустилась на кровать, прикрывая глаза. Попыталась унять сердце, выравнивая сбитое дыхание. До боли сжала ладошки, впиваясь пальцами в мягкую кожу. Внутри нарастала паника. Я помнила ее ощущение. Точно также как тогда, когда я открыла глаза и встретила тишину в номере отеля.

Пошатнувшийся в мгновение мир, собравшиеся в глазах слезы, и осознание – Женька, тобой попользовались.

Сглотнув вязкую слюну, я зажмурилась и резко открыла глаза. Заплясали искорки и замерцали полоски. Пожалуй, дам себе пару минут для того, чтобы привести чувства в порядок, и спущусь вниз. Я и так задержалась тут, но не от того, что пришлось воевать с платьем, подгоняя по фигуре, а назло маме – пусть понервничает. Если удумали «женить» меня без моего согласия, то есть, свести с парнем, которого я меньше всего хотела увидеть в эту новогоднюю ночь, то зря старались.

Похлопав себя по щекам, я подскочила на ноги и поторопилась спуститься вниз. Возьму себя в руки и буду дальше держать дистанцию. Вредная для родственников, учтивая и отстраненная для гостей, холодная для Евгения. Нет, обжигающе ледяная!

С этими мыслями я вернулась в гостиную, отыскала болтавших без умолку маму и Аллу Павловну, и мы всей дружной женской компанией отправились помогать собирать столы в столовой. Благо, она у нас была огромная. Так что для ребятни был отдельный стол, украшенный игрушечными елочками, заваленный сладостями и сервированный пестрыми тарелочками. И наш – побольше, для взрослых, как сказала мама. Тут и сервировка была другая, и украшения, состоящие из еловых веточек, красно-белых салфеток и прочих аксессуаров, от которых кругом шла голова.

Закончив с подготовкой, мы стали собирать гостей и детвору. Мужчины принесли шашлык, старшие завели свору ребят и помогали им раздеться, мыть руки и садиться за стол. И вот когда все было готово, я уже не чувствовала ни ног, ни рук, а в пояснице появилась давящая боль.

– Эй, ты чего так вздыхаешь? – со мной поравнялся Андрей, передавая мясо.

– Устала, – сдула выбившуюся прядь со лба и вернулась к столу.

– Ничего, сейчас поедим, и отдохнешь, – хмыкнул брат, а я скептически посмотрела на столы, на шумную ребятню и закатила глаза.

– Мне завтра все это разгребать, – пробурчала под хохот брата. – Тебе хорошо. А я вот в Золушку превратилась. Мне срочно нужна фея-крестная.

– Фея? – голос Евгения оказался слишком неожиданным. Я вздрогнула и повернулась к нему лицом, стараясь спрятать испуг, от которого ноги сделались ватными, а ладошки мокрыми.

– Да, фея, – повторила я, радуясь тому, что смогла взять голос под контроль, и он не звучал хрипло. –