Нина Харрингтон - Интервью с идеальной женщиной Страница 9

Она трудилась все упорнее и упорнее, чтобы преодолеть технические недостатки и превзойти других. Это давало выход боли и подавляемому гневу. Всему, что мучило и тяготило. Мать ее никогда не понимала, и когда Эмбер попыталась объяснить ей все в больнице, тоже не поняла. В бесконечных записках, посланиях по электронной почте, ночных звонках мать продолжала отговаривать ее, то умоляя, то настоятельно требуя.

Эмбер всегда находила в музыке радость. В отличие от матери, она не жаждала признания и обожания, а просто любила музыку и с радостью погружалась в ее эмоциональную власть.

Сэм Ричардс оказался единственным человеком на земле, который понял ее без слов. Ему не требовалось ничего объяснять. До этого момента она думала, что связь между ними исчезнет с годами, проведенными врозь.

Она ошибалась.

Сэм смотрел на нее тем напряженным пристальным взглядом, который всегда заставлял ее трепетать от восхищения и с нетерпением ждать, когда они останутся наедине, и тут на мгновение ее решимость поколебалась.

Обдумывать планы реванша над ним было легко и логично. Но сейчас сама мысль о мести показалась жалкой и оскорбительной. За прошедшие годы она приняла множество неправильных решений, и была в состоянии простить Сэму ошибки юности.

Эмбер уже хотела вымолвить слова прощения, но Сэм наклонил голову, и, потерев подбородок, произнес:

– Тогда, полагаю, это вопрос денег.

Вот оно. Словно удар, пощечина наотмашь.

– Хочешь поговорить о мзде, которую ты взял у моей матери, чтобы оставить меня одну и уехать из Лондона? – Нижняя губа окаменела, но Эмбер удалось выдавить слабую улыбку. – Ради новой карьеры, конечно.

Его лицо перекосило, губы дрогнули.

– На самом деле я больше думал о щедром пожертвовании, которое газета внесет на вашу любимую благотворительность. Хотя могу представить – мы не единственные, кто готов предложить это тебе. Не то чтобы ты нуждалась в деньгах, конечно. Или в славе.

– Ты считаешь, что мне не нужна слава?

– Она у тебя уже есть. Твое лицо на афишах, рекламных щитах и автобусах, твой последний диск вошел в десятку лучших, ты побила все рекорды по числу поклонников в социальных сетях. Слава, популярность – не твоя проблема, Эмбер.

– Это все связано с работой. Я ведь в сфере индустрии развлечений. Поправка. Была. Теперь меня это больше не интересует.

– Тогда оставим это. Итак, почему ты тогда обсуждаешь со мной возможность интервью? Принимая во внимание, что не нуждаешься в славе.

– Простая логика. Я думала, прессе все наскучит недели через две и она перекинется на какого-нибудь другого музыканта. Но я ошиблась. Сегодня утром меня чуть не разорвала толпа у студии грамзаписи. – Она помахала рукой в воздухе. – Одно интервью. Один журналист.

Сэм засунул руки в карманы джинсов, улыбку сменила настороженность.

– Погоди-ка. Ты предлагаешь мне эксклюзив? В чем подвох?

– Какой ты подозрительный! Просто хочу дать интервью именно тебе. – Она откашлялась и склонила голову набок, прекрасно осознавая, что он весь во внимании. – Но существует несколько условий, которые нам следует согласовать до того, как я начну говорить под запись.

– Условия. Вот тут-то, видимо, ловушка.

– Предпочитаю рассматривать их как условия деловой сделки. Ты делаешь что-то для меня, я делаю что-то для тебя. Насколько я поняла, часть моих предложений покажется тебе достаточно заманчивой. Не передумал?

– Ага. Теперь мы подошли к сути. Ты знаешь, у тебя преимущество, поэтому пришла сюда злорадствовать?

Слова застряли в горле. Неужели он действительно так думает? Воспринимает ее избалованной куклой, которая явилась к нему, чтобы впечатлить своими достижениями.

– Я не настолько изменилась, Сэм. Тебе нужно интервью со мной, мне необходимо кое-что сделать, и в этом ты можешь мне помочь. Все очень просто.

– Просто? Никогда ничего не было просто, когда дело касалось тебя, Эмбер.

Сэм широко раскинул руки и облокотился спиной о верстак, бицепсы напряглись и отчетливо проступили сквозь футболку. Сердце ее заколотилось, она ощутила, что лицо заливает краска, в то время как он тщательно ощупывает ее взглядом. Можно сослаться на горячее майское солнце, но кого она пытается одурачить?

Он был первым, кто заставил ее испытывать трепет. Кроме него в ее жизни было всего двое мужчин. Все красивые как боги, крепкие и сильные, энергичные и напористые, и очень далекие от мира музыки. Каждый из них как вихрь подхватывал ее и стремительно вовлекал в свой мир, не давая опомниться и подумать, что она делает и есть ли хоть малейший шанс у этих отношений. Стоит ли удивляться, что все кончалось расставанием и слезами, изумлением и замешательством, бесконечными вопросами, как все случилось и почему. Совершенно ясно одно: Сэм первый и бесполезно заново переживать боль, чтобы поменять соотношение очков в матче-реванше.

Время принятия решения.

Если она решилась, это надо делать сейчас, подавить трепет, записав его на счет прошлой глупости. Или развернуться и бежать. Прислушаться к мнению добрых подруг. И поступить так, как она поступила бы всего несколькими месяцами раньше, прежде чем ее жизнь изменилась.

– Я не планировала давать интервью после официального сообщения для печати. Та часть моей жизни завершена. Но у меня есть некоторые дела, в которых ты можешь помочь, а тебе нужно интервью, чтобы впечатлить редактора и добиться цели. Скажи, я красная?

Он пожал плечами и попытался сохранить небрежное выражение лица. Но у него подергивался уголок рта, что случалось всякий раз, когда возникали сложности, а он не хотел говорить об этом.

– Есть немного.

– Немного? Еще чуть-чуть, и я запылаю как на костре. Если я пойду в другую газету, ты будешь высматривать кинозвезд с тротуара, когда те, пошатываясь, покидают вечеринки, надев вместо шляпок на голову штаны.

– Гм. Теперь начинаю понимать. Ты хочешь видеть, как я страдаю. – Сэм вцепился в верстак так крепко, что побелели костяшки пальцев.

Эмбер вздрогнула и слегка пожала плечами:

– Ты бросил меня без всякого объяснения и разбил мне сердце. Ты прав, было бы досадно упустить возможность справедливой кары. И мне нисколечко не стыдно. – Эмбер вздохнула. – Но это случилось давным-давно, Сэм. И я желаю спрятать это как можно дальше, а на коробке написать: «Было и быльем поросло». Думаю, это поможет.

Сэм закрыл глаза, несколько раз покачал головой и громко рассмеялся:

– Я почти испуган, боюсь даже спросить, в чем будет мое наказание. Но, пожалуйста, продолжай. Давай покончим с этим скорее. – Он выпрямился во весь рост, расправил плечи и поднял голову. – Рази меня.