Шэрон Кендрик - Современная мадонна Страница 9

— Как его зовут? — спросила она.

— Ммм? — промычал он отсутствующим тоном, словно был за много миль от нее.

— Как зовут ребенка? — повторила она. — Ты не сказал мне.

Роури ответил не сразу. Он вложил соску в ротик голодного ребенка, тот довольно зачмокал, и некоторое время в кухне слышалось только тиканье старых часов да это чмоканье.

Энджел ждала. Наверное, юристам полагается взвешивать каждое свое слово. Но ведь она не собиралась выведывать у него никаких особых секретов.

— Я не уверен, что тебе приятно будет услышать его имя, — сказал он наконец.

— Такой симпатичный малыш украсит любое имя, — пробормотала она, пытаясь изобразить подобие улыбки. — Говори, не бойся.

Он попытался засмеяться над ее шуткой, но это у него плохо получилось. Всего за несколько дней его мир был разрушен до основания. К тому же он так устал, что просто мечтал добраться до кровати и проспать сутки напролет.

— Его зовут Чарлз, — тяжело выговорил он.

— О? — Энджел приподняла брови, и какая-то непривычная горечь послышалась в ее голосе. — Как эгоистично со стороны Чада было дать ребенку собственное имя!

Роури пожал плечами.

— Может быть, все не так просто, как кажется, Энджел, — мягко возразил он. Он приподнял ребенка и начал укачивать его, как опытная няня. Энджел смотрела на это с невольным восхищением. — На самом деле он зарегистрирован как Чарлз Роури, а они собирались называть его Си Ар. Кажется, сейчас модно называть детей их инициалами.

— Только не в Ирландии, — воскликнула Энджел сердито. — А эти инициалы вообще звучат как название какого-то больничного теста.

Роури нахмурился.

— Ну, не обязательно называть его Си Ар. Да я Чарлзом Роури — тоже. Можно назвать его любым именем, какое мы… — Он нахмурился и поспешил исправить свою преждевременную оговорку: — Какое только ему подойдет. Он еще слишком мал и не мог привыкнуть к определенному имени.

— Но его крестили? — резко спросила Энджел. Их глаза встретились.

— Нет.

Она не удивилась. Чад противился ее желанию венчаться в церкви. Он вообще не признавал религию. Энджел была слишком поглощена своим первым, таким романтическим чувством, чтобы отдавать себе отчет, что такое расхождение между ними имеет принципиальное значение. Но как относится его брат к церковным обрядам, она не знала.

— И что же остановило тебя? — сурово спросила она.

— Ты думаешь, я должен был крестить его? — спросил Роури задумчиво, и его темно-голубые глаза сузились. Ребенок тем временем уже расправился с половиной содержимого бутылочки.

— Да. — Энджел говорила уверенно, настойчиво, даже строго. Инстинкт подсказывал ей: этот маленький человечек уже потерял в жизни очень много, и просто необходимо сейчас поручить его божественной защите. — Тогда ты сможешь назвать его так, как тебе захочется: имя, которое дается при крещении, не обязательно должно совпадать с официальным именем в свидетельстве о рождении. К тому же так он сможет формально сохранить имя, которое дали ему родители, — сказала она, а потом мягко добавила: — Кто знает, может быть, однажды он захочет вернуть его себе?

Роури с минуту смотрел на нее, глубоко и медленно вздохнул и выговорил:

— А если я соглашусь окрестить его, Энджел, — голос Роури звучал так глухо и тихо, что Энджел приходилось напрягать слух, чтобы услышать его, — тогда ты вернешься в Англию, чтобы заботиться о нем?

Глава четвертая

Энджел уставилась на Роури, пораженная настолько, что едва могла дышать.

— Ты серьезно? — прошептала она. — Ты хочешь, чтобы я… я стала няней этому ребенку?

— Я никогда за всю свою жизнь не был так серьезен, как сейчас.

— Ты хочешь, чтобы я заботилась о… — она хотела сказать «Си Ар», но поняла, что просто не сможет выговорить это без содрогания, — ребенке? — Ее нежные губы исказила жесткая складка.

— Неужели так странно, что я прошу об этом, Энджел? — мягко проговорил Роури. — Особенно тебя. Ведь ты всю жизнь воспитывала маленьких детей.

— Конечно, это очень странная просьба!

— Почему?

О, этот четкий, острый допрос профессионального адвоката!

— Подумай сам!

— Господи! Да я последнюю неделю ничего больше не делаю! — почти простонал он. Его голос, исполненный муки, вызвал у Энджел желание обнять его. Но она слишком хорошо помнила его реакцию на это и постаралась справиться с собой. Взяв чайник дрожащей рукой, Энджел попыталась разлить темно-янтарную жидкость по чашкам. — Скажи мне, что тебя удивляет!

— Мы же говорим не просто о каком-то ребенке! — Она поставила перед ним чашку, машинально заметив, как дрожит ее рука. Почему бы это? Просто потому, что его глаза, устремленные на нес, заставляли ее чувствовать себя безнадежно эгоистичной? Энджел глубоко вздохнула. — Конечно, ты понимаешь все!

— Да, конечно, это не какой-то ребенок, — согласился Роури. — Это мой племянник…

— И сын моего бывшего мужа! — добавила она едко. — Его сын, которого родила ему другая женщина! — Женщина, ради которой он оставил меня, могла бы она добавить, но промолчала. Сейчас не время для горьких обвинений.

— И что это меняет?

Энджел вздохнула.

— Это было бы совершенно неприлично, если бы я растила его! Пошли бы разговоры…

Роури покачал головой.

— Но Чад тебе не «бывший муж». Раз вы так и не развелись, ты его вдова, Энджел. А что касается разговоров… Знаешь, за годы работы в суде я понял, что есть нечто, от чего ты всегда будешь зависеть, стоит только раз позволить этому взять верх над собой. Это людские пересуды. Просто забудь о них.

О, каким убедительным он может быть! А мягкий голубой свет его глаз, без сомнения, способен растопить и лед.

— Ты же понимаешь, могут возникнуть разные проблемы, если я буду растить его, Роури, — взывала она. На мгновение ей пришло в голову, мог бы он вот так, запросто обратиться с подобной просьбой к одной из своих опытных, искушенных в житейских делах лондонских подруг? Почему-то Энджел не могла представить себе этого. Значит, она для него просто деревенская простушка, которой можно управлять по своему желанию?

— Какие проблемы?

Энджел подумала, неужели он умышленно делает этот разговор таким трудным для нее?

— Ты знаешь, — уклонилась она от прямого ответа.

— Откуда же мне знать, если ты не говоришь! Я никогда не отличался способностью читать чужие мысли.

— Относительно законности этой ситуации, — проговорила Энджел осторожно, делая вид, что не заметила его сарказма, — сомнений нет, но… ребенок… — Она почувствовала, как ее голос непроизвольно смягчается, и подумала, что все дело в ее отношении к детям. Если бы ей пришлось выбирать между ролью в Голливуде и крошечным беззащитным ребенком, она, бесспорно, выбрала бы ребенка. Дети, по крайней мере, не унижают тебя.