Вайолетт Медоу - Любовь по наследству Страница 9

— Ну что мне сделать, чтобы вы повеселели? — с чарующей готовностью искупить свою вину спрашивает Кеннет. — Может, пригласить на танец?

Как раз начинается медленная мелодия, и я ловлю себя на том, что истосковалась по романтике и по танцам, но притворяюсь, что не горю желанием идти через весь огромный зал к танцполу. Корчу гримасу.

— Я слишком устала.

— Думаете, вам не хватит сил дойти до сцены? — спрашивает Кеннет.

— Думаю, не хватит.

— Я могу отнести вас туда. — Он, как культурист, поднимает согнутую в локте руку и демонстрирует игру мышц под тонкой рубашечной тканью.

Смеюсь, качая головой.

— Я тяжелее, чем кажусь.

— Поверьте: я таскал ноши и посерьезнее.

— Как это будет выглядеть? И что о нас подумают?

Кеннет пожимает плечами.

— Лично мне плевать, кто что подумает.

— А мне нет, — говорю я. — Некрасиво это будет… неприлично. Даже, я бы сказала, оскорбительно для молодых. У вас есть девушка, у меня муж…

— Ну, раз вы так считаете, давайте потанцуем здесь. — Кеннет поднимается со стула, жестом велит встать и мне. Я встаю, и он без труда, будто перед ним легкие детские игрушки, сдвигает в сторону наш столик и соседний и с торжествующей улыбкой разводит руками. — Такой танцпол вас устроит?

Я чувствую, что вот-вот совершу что-то непростительное, непоправимое. Кажется, что едва эти большущие руки лягут на мою талию, мне будет уже не повернуть назад, на дорогу, которой я так уверенно шла до сегодняшнего дня, но, как в случае с Сетом, моим бывшим любимым, женатым на другой, нет сил с собой бороться. Более того, я ясно ощущаю, что нынешняя моя беспомощность обещает завладеть мною всецело и что хоть через одиннадцать лет, хоть перед самой смертью ее будет не одолеть. В испуге содрогаюсь.

Кеннет подходит ко мне и уверенно, но вместе с тем без капли отталкивающей наглости берет меня за руку, а второй рукой — за талию, и мы начинаем двигаться под музыку, глядя друг на друга так, будто только-только встретились и с первого мгновения влюбились.

Мой голос разума и совести что-то бормочет, пытаясь противостоять вздымающейся в груди сокрушительной волне, а сердце будто отделилось от него, позабыло о Джонатане и супружеском долге и воспарило в прозрачное пропитанное райским светом небо.

— Кеннет, дорогой! — восклицает женский голос, и я лишь теперь замечаю, что медленная мелодия давно закончилась, а мы все движемся в прежнем темпе, дыша одним на двоих воздухом и пребывая где-то над облаками.

Убираю руку с плеча Кеннета, но пальцы второй не расцепить с его пальцами. Перед нами стоит пара: дама, судя по выражению лица, бойкая и говорливая, на треть головы выше спутника. Он упитанный, с блестящими темно-карими, похожими на жуков глазами, идеально ровным небольшим носом и бородкой.

— Клара! — без особого энтузиазма произносит Кеннет. — Как поживаешь?

— Прекрасно! — Взгляд подвижных глаз Клары останавливается на мне, и лицо расплывается в улыбке. — Изабелл! Как приятно познакомиться!

Хмурю брови. Какая еще Изабелл?

— Должно быть, ты хочешь сказать «Анабелл»? — догадывается Кеннет.

— Ах да! — Клара театрально шлепает себя по макушке. — Ну конечно! Вечно я все перепутаю. Анабелл, разумеется Анабелл! Здравствуй, дорогая! Я Клара, это мой муж Скотти. Мы давние близкие друзья Кеннета.

Я убираю руку из руки Кеннета и только собираюсь популярно объяснить ей, что никакая я не Анабелл, когда она, быстро оглядевшись по сторонам, доверительно наклоняет к нам голову, прикладывает руку к губам и произносит громким шепотом:

— Мне сказали, на свадьбу приглашены те самые оззи[1], но тут столько народу, что не угадаешь, кто есть кто.

Кеннет хмыкает и пытается что-то сказать, но не сдерживается и смеется. Я настолько ошеломлена, что будто онемела. Клара, ничего не замечая и тараща глаза, с увлечением продолжает:

— Говорят, австралийцы все до одного чокнутые. — Хихикает. — Еще бы! Они живут в стране, где все шиворот-навыворот! Не знаете, они вообще приехали? — интересуется она, в упор не видя, как у меня от злости уже подрагивают ноздри. — Или постыдились показываться на глаза Беккерам и ответили вежливым отказом?

Кеннет больше не смеется.

— Послушай…

— Знаю-знаю, — тараторит Клара, похлопывая его по плечу. — Я не должна говорить о них в таком тоне. Эта… как ее там? Эмилия? Бедняжка Джейкоб боготворил ее. Так она здесь или нет? Вы должны быть в курсе.

— Эмили здесь нет! — выпаливаю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не кричать. — Она не изъявила ни малейшего желания вновь появляться в Нью-Йорке. Зато ее дочь, тоже чокнутая оззи, приехала и стоит перед вами.

Клара в ужасе округляет глаза, смотрит на меня, потом на Кеннета так, будто видит перед собой призрак Джейкоба Беккера и его молодую любовницу, издает странный возглас, дважды открывает и закрывает рот, как умирающая на берегу рыбина, и вцепляется в руку мужа.

— Рейчел Ковингтон, — ледяным тоном представляюсь я. — Не Анабелл.

— Я… гм… — Клара краснеет, зачем-то трясет головой, закашливается, резко разворачивает мужа, и они поспешно идут к выходу.

— Как нелепо, — бормочет Кеннет, проводя руками по лицу, будто от страшной усталости.

Я молчу, раздумывая о том, всем ли гостям так же любопытно взглянуть на чокнутую оззи, дочь «той самой», или это лишь Кларе надо знать все и обо всех.

— А мы так здорово танцевали! — с досадой восклицает Кеннет. — Подходящую же эта дура выбрала минуту! Мы давние близкие друзья Кеннета! — передразнивает он оплошавшую знакомую. — Тоже мне друзья!

Тяжело опускаюсь на стул возле сдвинутого в сторону стола и залпом выпиваю остатки уже теплого шампанского, не замечая его вкуса. Кеннет следует моему примеру.

— Меня всегда убивала эта страсть людей совать нос в совершенно не касающиеся их дела, — задумчиво произносит он, ставя пустой бокал перед собой. — У Клары пятеро детей, посвящала бы всю себя им. Нет же! Ей для нормального существования подавай горяченькие сплетни!

Вздыхаю.

— Впрочем, ничего особенно страшного она не сказала. Не стоит кипятиться.

— Вы так думаете? — Кеннет смотрит на меня с каким-то новым непонятным выражением.

— Ага. Сумасшедшими можно обозвать кого угодно, — рассудительно произношу я, чтобы не чувствовать себя облитой помоями. — В том числе и вас, янки.

Кеннет усмехается.

— Это уж точно!

— А насчет той истории с моей мамой и Джейкобом Беккером… Она в самом деле необычная. И до сих пор не дает покоя даже посторонним — это вполне понятно.