Пегги Морленд - Техасская история Страница 9

Уэйд вздохнул с преувеличенным облегчением.

— Уф, как ты меня напугала. Я рассчитываю, что Санта принесет мне новый трактор, о котором я мечтаю.

— Трактор? — повторила она и закатила глаза. — Ох, уж эти мужчины и их игрушки.

— Трактор не игрушка, — сообщил он ей. — Это машина.

Стефани отмахнулась:

— Какая разница.

— Ладно, мисс Острячка, а что Санта собирается принести тебе?

Она заморгала, словно застигнутая врасплох этим вопросом, на глаза набежали слезы.

Уэйд проглотил стон, осознав, что после смерти Бада это будет ее первое Рождество без семьи. Опустившись на колено, он накрыл ее руку своей.

— Прости, Стеф. Я не подумал.

Пряча лицо, она покачала головой.

— Ты не виноват. Просто… я еще не заглядывала так далеко вперед.

Надеясь хоть немного взбодрить Стефани, Уэйд взял ее за руку и потянул, поднимая.

— Вот что я тебе скажу. В наказание за мой глупый язык от меня — час рабского труда: таскать коробки, выносить мусор, словом, все, что скажешь.

Он почувствовал ее сопротивление, но потом она удивила его, решительно кивнув.

— Хорошо, но помни — это была твоя идея, не моя.

Стефани сама не знала, почему приняла предложение Уэйда помочь… а может, и знала.

Я буду легче прощать…

Это был один из способов, посредством которых ее отец планировал изменить свою жизнь… и одно из тех изменений, которые Стефани должна внести в свою, если собирается почтить память отца, переняв его план.

Но сможет ли она простить Уэйда? По-настоящему простить?

Она покачала головой, опуская в коробку завернутое в бумагу блюдо, не уверенная, возможно ли это.

— В какую кучу определить вот это?

Стефани подняла глаза.

— Ой, ну надо же, — она взяла у него из рук круглый кусок гипса, — сто лет его не видела.

Уэйд присел на корточки рядом с ней.

— А что это?

Она улыбнулась.

— Я сделала это на кружке по искусству. Учитель наливал гипс в сковороду, а мы оставляли в нем отпечаток своей руки.

Уэйд приложил свою ладонь к отпечатку.

— Посмотри, какая маленькая, — изумленно проговорил он, — моя раза в три больше твоей.

Стефани насмешливо взглянула на него.

— Мне тогда было всего пять лет. С тех пор я подросла.

— Не сказал бы, что намного. — Он поднял руку. — Приложи свою к моей. Давай посмотрим, чья больше.

Она заколебалась, опасаясь физического контакта, но все же собралась с духом и приложила к его ладони свою, ощутив вначале тепло, а потом и силу руки Уэйда. А затем закрыла глаза, когда ощущение его близости омыло ее с ног до головы.

— На добрых три дюйма длиннее, — похвастался Уэйд, — а может, и больше. И моя ладонь шире, по крайней мере, на два дюйма. — Он посмотрел на нее и нахмурился. — Стеф? Что с тобой? У тебя лицо все красное.

Ну еще бы! Ее тело горит огнем, а в голове проносится воспоминание за воспоминанием о том, как эти руки могут сводить женщину с ума.

Судорожно вздохнув, она выдавила улыбку.

— Ничего страшного, просто немножко голова закружилась.

Девушка хотела убрать свою руку, но он сплел их пальцы, не отпуская ее. Стефани испуганно подняла глаза и встретилась с его взглядом. В его глазах она прочла то же осознание близости, ту же потребность, которая горела в ней. Не в силах отвести взгляд, она все смотрела, медленно сознавая, что он собирается поцеловать ее.

— Стеф…

В последнюю секунду она отвернулась и покачала головой.

— Нет. Не надо. Пожалуйста, я…

— Что?

Проглотив слезы, она снова посмотрела на него.

— Я не хочу, чтобы ты целовал меня. То, что случилось… я не могу это забыть.

В его глазах полыхнул гнев.

— Не можешь или не хочешь?

Покачав головой, она отвела взгляд.

— Это не важно. Результат тот же.

Он с силой стиснул ее пальцы.

— Для тебя, может, и нет, а для меня важно. Бога ради, Стеф! Все это в прошлом. Почему ты никак не можешь забыть?

Стефани разозлилась. Неужели он думает, что это так легко?

— Да потому что мне больно! — закричала она, прижимая кулачок к груди. — Столько лет прошло, а все равно болит.

Уэйд уставился на нее, мускулы на лице расслабились.

— Ты все еще страдаешь, — изумленно пробормотал он.

Она отчаянно затрясла головой и попыталась вырвать свою руку.

— Нет, нет, это невозможно.

Он крепко сжимал ее пальцы, отказываясь отпустить.

— Возможно, ты этого не хочешь, но я же вижу, что ты чувствуешь.

Слезинка выкатилась из-под века и покатилась по щеке девушки.

— Ах, Стеф, — горестно воскликнул Уэйд, — я никогда не хотел причинить тебе боль. Я просил тебя простить меня, но ты отказалась. — Он опустил глаза и покачал головой, потом снова поднял голову, встречаясь с ее взглядом, и она чуть не расплакалась от того, сколько сожаления было в его глазах. — Я знаю, что погубил наши шансы быть вместе, но не могли бы мы остаться по крайней мере друзьями? — Он умоляюще сжал ее руку. — Пожалуйста, Стеф? Неужели я прошу так много?

Ей хотелось крикнуть: да, ты просишь слишком много, хотелось засыпать его градом обвинений, но она обнаружила, что не может. И дело было не только в ее желании претворить в жизнь отцовский план о прощении. Мольба в глазах Уэйда и искренность в голосе проникли в такие глубины ее сердца, до которых она уже и не мечтала добраться.

Но Стефани не позволит ему еще раз причинить ей боль. И сделает все возможное, чтобы быть его другом, но не больше.

Сделав успокаивающий вздох, она расправила плечи.

— Полагаю, мы можем попробовать.

Уэйд долгое мгновение смотрел на нее, не мигая, словно не верил своим ушам.

— Что ж, по крайней мере, это начало. — Отпустив ее руку, он взял гипсовый круг. — Итак, куда его?

Радуясь, что он положил конец эмоциональной сцене, Стефани заморгала, прогоняя слезы с глаз, затем показала на кучу под названием «выбросить».

— Может, потом я и буду ругать себя, но выбрасывай.

— Если ты хочешь оставить его как нечто особенно дорогое…

— Да в том-то и дело, что здесь все особенно дорогое! — Стефани жестом обвела комнату. — С каждой вещью связано какое-нибудь воспоминание. Как я могу с ними расстаться?

— Не расставайся. Или пристрой комнату к своему дому, или найми еще одно помещение под склад.

Стефани нахмурилась, когда он взял кусок бумаги и стал заворачивать в нее гипсовый круг.

— Что ты делаешь? Я же сказала выбросить.

— Такое произведение искусства? — Он покачал головой. — Ни за что. Эта вещь бесценна.

К глазам девушки опять подступили слезы, когда Уэйд положил завернутый отпечаток ее ладошки в коробку. В этом простом действии была какая-то доброта, которой даже он сам, вероятно, не сознавал. Его отказ выбросить сувенир из ее детства проделал еще одну брешь в броне, которой она окружила свое сердце.