Маргарет Малькольм - Все или ничего Страница 9

Художница не стала объяснять, что именно побудило ее написать портрет Силии. Это должно было служить ей напоминанием о собственном безрассудстве. Даже сейчас, много лет спустя, Элис не могла без содрогания вспоминать тот ужасный миг, когда она увидела прекрасную девушку, в которую влюбился Роберт. Неудивительно, что он совершенно потерял голову и забыл свою невзрачную Элис. Они остались только друзьями. Образ Силии Роберт до сих пор хранит в сердце как святыню.

Я бы хотел как-нибудь взглянуть на портрет, если ты позволишь, — сказал доктор Роб. — Можно было бы сравнить… — Помолчав, он задумчиво проговорил, как будто про себя: — Как она была прелестна: такая юная, неискушенная! Я же был глупым зеленым юнцом!

Не клевещи на себя, Роб! — возмущенно воскликнула мисс Коутс.

Был, моя милая, был! Тщеславный, заносчивый, воображал о себе бог весть что! Мне везло, все складывалось весьма успешно, но я приписывал свои успехи собственной одаренности, не понимая, что это просто подарок судьбы. Во всех начинаниях мне постоянно сопутствовала удача.

Может, все так и было, но ты заслужил успех! — горячо заспорила она.

Доктор Роб криво усмехнулся:

Ты за друзей всегда стоишь горой, не правда ли? Но не будем сейчас об этом спорить. Должен тебе признаться, именно мои умонастроения привели к распаду нашего брака.

Так ваш брак распался? — удивилась мисс Коутс. — Я, конечно, знала, что ты находился в Америке, когда она умерла. Но я думала, ты отправился туда на время, чтобы набраться опыта…

Ты не ошиблась, но существовала и другая причина. — Он подался вперед, устало положив руки на колени, его плечи поникли. — Мы были на грани разрыва еще до моего отъезда за океан, но я, одержимый надменной заносчивостью, думал, что разлука отрезвит Силию. Я, правда, не взял в расчет ее сестру…

Рут Гастингс, — подсказала мисс Коутс.

Мужчина хмуро взглянул на свою собеседницу:

Так ты знала? Откуда?

К тому времени она успела сделать себе имя в мире моды, вращалась в избранных кругах, — объяснила мисс Коутс. — Я с ней, правда, никогда не сталкивалась. Но для многих моих заказчиц Рут Гастингс была притчей во языцех. Порой писать женские портреты — сущее наказание. Женщина не может позировать в тишине, она будет болтать без умолку, не давая художнику возможности сконцентрировать внимание, — пожаловалась она.

Бедняжка Элис! — произнес доктор Роб рассеянно. — Но если бы ты была с ней знакома, ты бы оценила по достоинству эту властную натуру. Она всегда обладала блестящим умом и потрясающим деловым чутьем. Рут — мастер своего дела. Между прочим, у нас с ней было нечто общее: мы оба непомерно честолюбивы! За невероятно короткий срок она сделала блестящую карьеру: из скромной служащей она превратилась в главного модельера-дизайнера. Ходили слухи о возможном партнерстве, это Силия мне тогда рассказала. Сама она в то время работала моделью в той же фирме. Как я понял, своим грандиозным успехом Рут была обязана прежде всего Силии, которая демонстрировала эксклюзивную модельную одежду.

Это легко понять, — сказала мисс Коутс.

Конечно. Только Рут не способна была никому воздать должное, даже своей родственнице, она приписывала весь успех только себе, хотя, как показали последующие события, прекрасно осознавала истинное положение вещей. — Он тяжело вздохнул. — Знаешь, Элис, в чем источается одна из трагедий человеческой жизни? То, что привлекает мужчину в женщине, может позже, в браке, дико раздражать его.

Не думаю, что это чисто мужская прерогатива, у всех нас есть свои недостатки, — заметила мисс Коутс. — Я знаю массу случаев, но это так — к слову. Продолжай, пожалуйста, Роб!

Силия была так хороша, что могла без труда вскружить голову любому мужчине. Ее чувственная красота в сочетании с утонченной хрупкостью производила на каждого неотразимое впечатление… Розамунда так же чарующе обаятельна… Однако надеюсь, что у нее…

— Что у нее есть что-то и от тебя? — вкрадчиво вставила мисс Коутс. — Не беспокойся, конечно есть! Сила духа, воля и мужество. Эти качества уже проявились в полной мере.

Сила духа, воля и мужество, — повторил доктор. — Именно этого не хватало Силии. Бедное дитя! Ей нужна была опора в жизни, и Рут ловко воспользовалась этим. Но она проявила чрезмерное усердие. Она измотала Силию бесконечными выступлениями и буквально поработила сестру, причем не только физически, но и душевно. Силия практически лишилась своего «я». Бедняжка, она была очень несчастна и абсолютно беспомощна. И вот тогда-то на сцене появился я! — Он горько рассмеялся. — Я высокомерно возомнил себя доблестным странствующим рыцарем и решил освободить Силию из рабства. Мы поженимся, мечтал я, и охладим пыл Рут. Силия не разделяла моего энтузиазма, но я не слушал ее. Мы поженимся — вот и все! Силия сдалась, что ей еще оставалось? Выбор был небогатый: Рут да я, парочка гордецов, готовых биться за бедное наивное существо. Я, конечно, руководствовался самыми благородными побуждениями. И вот однажды тихим утром мы поженились, позавтракали вместе и разошлись: каждый на свою работу. Когда я вечером вернулся в нашу унылую меблированную квартиру, то застал Силию в слезах. Понимаешь, мы думали, вернее, я думал, что Рут умерит свои притязания к сестре, станет менее требовательной к ней. Я не учел, что она может просто-напросто указать Силии на дверь. Но именно это и произошло. Я, малообеспеченный врач, живущий при больнице, должен был один содержать семью! Весьма мрачные перспективы!

Но ведь Силия, с ее-то внешностью, легко могла найти работу, — предположила мисс Коутс, скрывая свое возмущение.

Не могла. У Рут все было продумано до мельчайших подробностей. Силия подписала в свое время контракт, по которому не имела права трудиться в какой-либо другой подобной фирме в Лондоне. Я работал в столице, что же нам оставалось делать? Рут также виновата в том, что Силия оказалась совершенно не подготовленной к жизни, ничем другим, кроме показа одежды, она не могла заниматься. Вот так мы и жили, обремененные массой проблем. Мы уже не парили в облаках, все чаще впадали в уныние, испытывая глубочайшее разочарование во всем. Мне нравилась моя работа, я намеревался сделать карьеру и трудился не покладая рук, но моя профессия требовала от меня полной отдачи. Я подолгу задерживался в больнице, часто оставался в неурочное время. Но для нас, врачей, это обычное дело, с этим просто надо смириться. Силия не хотела ничего понимать, чувствовала себя одинокой, покинутой и буквально умирала от скуки. Мы едва сводили концы с концами, поэтому о развлечениях не могло быть и речи. Вот она и сидела целыми днями в четырех стенах, изнывая от безделья. Она стала раздражительной, обвиняла меня в том, что я ее совсем забросил и предал. Я спорил с ней, пытался что-то доказать. Ведь должна же она была понимать, что быть женой врача — нелегкое дело! Мне не оставалось ничего другого — только работать в поте лица, чтобы преуспеть. Я должен был содержать семью. Она часто плакала, бедняжка, а во мне нарастало раздражение. Порой в запале ссоры я говорил вещи, за которые мне до сих пор стыдно.