Елизавета Горская - Милая любовь (СИ) Страница 9

мнение? Можете не утруждаться. Я уже сделал кое-какие выводы.

- Боюсь, они ошибочны, - нахмурилась я. - Вы меня совершенно не знаете.

- Такую, как сейчас, да. Но я знаю другую Милу - умную, добрую, отзывчивую,

чуткую к чужим страданиям... безмерно скучающую по отцу.

- Вы. Меня. Не знаете, - повторила я раздельно, вперив в него злой немигающий

взгляд. - И увольте, черт возьми, этого вашего психолога, который сидит внутри

вас и так и норовит залезть мне в душу. Кто вы такой, чтобы совать нос в мою

личную жизнь? Вы - учитель. Вот и учите. Со своими тараканами я разберусь сама.

- Мила, я всего лишь хочу помочь вам. Чисто по-дружески...

- Вы мне не друг! - почти выплюнула я. - И засуньте эту свою помощь знаете

куда?! - выкрикнула я в сердцах и, вскочив на ноги, стала запихивать тетради

обратно в рюкзак. Меня трясло.

- Сядьте, Мила, - услышала я стальной голос учителя, но даже бровью не повела. -

Я сказал, сядьте! - неожиданно ударил он кулаком по столу и рявкнул так, что я

невольно опустилась на стул, не спуская с него глаз. Таким Арсения Валерьевича -

с тяжелым взглядом и бурно вздымающейся грудью - я видела впервые.

- Еще раз вы повысите на меня голос, и я вышвырну вас из школы. И плевать мне,

кто у вас мать. Понятно вам?

Я молчала, закусив губу.

- Мила, я не слышу вас, - недобро вскинул он брови.

- Я поняла вас, - опустив голову, пробормотала я. - Что-то еще? - не удержалась я

от сарказма.

- Откройте учебник на семьдесят седьмой странице, ознакомтесь с биографией

Антона Павловича Чехова, через минут десять мы обсудим ее совместно. А затем

вы сделаете анализ одного из трех его рассказов. Вы должны были прочитать их

дома. Все. Приступайте.

Я открыла было рот, чтобы извиниться, но в этот момент мой взгляд упал на

засушенную лавандовую веточку, торчащую из томика Шекспира, затем я

посмотрела на сурово сжатые губы учителя, задумчивые складки на лбу, лучики

морщинок в уголках глаз, и, закусив губу, опустила голову, пытаясь

сосредоточиться на биографии Чехова. Нет. Все правильно. Арсений Валерьевич

должен меня ненавидеть и презирать. Я не заслуживаю его симпатии, тем более

дружбы. Я гадкая. Я спорила на него и собираюсь выиграть в этом споре. Так что...

пусть он считает меня капризной выскочкой, невоздержанной идиоткой, кем

угодно. Тогда я не разобью его сердце, когда толкну на то, на что он вряд ли был

бы способен в других обстоятельствах.

Я углубилась в чтение и не заметила, как пролетел... час. Кажется, учитель давал

мне десять минут... Я бросила взгляд на Арсения Валерьевича - он сидел,

откинувшись на спинку стула, и смотрел в окно. Вид у него был отрешенный,

задумчивый. Интересно, о чем он думает? Его девушка... сниться ли она ему

ночами? Помнит ли он ее черты, смех, улыбку? Любит ли он ее еще? Или ее место

заняла другая?.. Хм. А это необходимо выяснить. Если он встречается с кем-то, то

соблазнить его будет сложнее.

- Арсений Валерьевич... - позвала я.

- Да? - учитель обернулся.

Черт! И как же мне об этом спросить? "Арсений Валерьевич, а у вас есть

девушка?" Бред.

Учитель по-прежнему ждал, вопросительно глядя на меня. Пришлось экстренно

шевелить извилинами.

- Эээ... Я давно думала... Вот вы любите Шекспира... Ведь он преимущественно

писал о любви, не так ли? А что такое любовь в вашем понимании?

Арсений Валерьевич улыбнулся, слегка прикусил губу - ох как эротично это

выглядело.

- С чего вдруг вас заинтересовало мое мнение?

- Ну... Ценитель любовной лирики, как мне кажется, должен разбираться в этом

как никто другой. Или это не так?

- Это не так, Мила. Не совсем так. Я люблю сам слог Шекспира, восхищаюсь тем,

как талантливо и - на первый взгляд - легко ему удается передавать чувства и

делать это потрясающе красиво, необыкновенно изысканно и тонко. Любовь же -

чувство определенно сложное, так просто его не объяснишь словами. Возможно,

будь я Шекспиром, сделать это было бы намного легче. Но я не поэт. И любил в

своей жизни я лишь однажды... Так что, как видите, я не специалист в подобных

вопросах.

- Неужели... вы любите до сих пор ту девушку? - не удержавшись, спросила я и

заметила, как сжалась его челюсть, а на скулах задвигались желваки.

- Мила, давайте оставим мою личную жизнь в покое. Я не должен был тогда

обсуждать это с вами. Просто... мне казалось, что я смогу помочь вам, поделившись

своим примером. Но как оказалось, это была плохая идея. Мы все разные и

каждый по-своему переживает свое горе...

- Что вы хотите этим сказать? - перебила я его. - Что смерть отца сделала меня...

такой?

- А вы считаете, что она никоим образом не повлияла на вас? Тогда это

самообман.

- Ничего вы не знаете обо мне! И предположения ваши высосаны из пальца.

Можно подумать, смерть вашей девушки никак не повлияла на вашу жизнь. Да, вы

не ожесточились, не возненавидели весь мир, но вы... один. Вы так никого и не

полюбили.

- Я не говорил, что с тех пор я не изменился. Да, я один, но я не одинок. И я не

виню в ее смерти других. Никто не виноват в том, что она умерла.

- Возможно... Но ведь они есть, а ее... нет. Неужели вы можете с этим смириться?

- Уже смирился. И вы смиритесь, Мила. Так будет лучше...

- Вы обещали, что мы съездим куда-то, - перевела я на другую тему, эта была

слишком болезненной для меня. - Так мы поедим или нет?

Арсений Валерьевич улыбнулся.

- Завтра. Если вы не опоздаете.

- Окей, - принялась собираться я. - Буду в назначенное время.

5

Вечером мы сидели с Ромкой в баре и пили пиво. Мое угрюмое лицо сподвигло

его на проповедь.

- Милка, у тебя голова на плечах есть? Чем ты думаешь? Откуда у тебя такие

деньжища?

- Ага. И ты туда же. То Ксюха не верила в меня, теперь ты сомневаешься в моем

успехе. Я что, когда-нибудь нарушала свое слово? Или не добивалась того, чего

хотела? Ты помнишь хоть один случай, когда я сдалась? Или проиграла?

- Темного, например, ты потеряла, - вздернул одну бровь Ромка.

- Не теряла я его. Я сама от него отказалась - такова уж была плата за мое

счастливое будущее здесь, в этом городе.

- Да помню я. Только ты почему-то не выглядишь счастливой. И Темный твой