Долли Нейл - Дуэт влюбленных Страница 9

Широко раскрытыми глазами, словно моля о пощаде, она беспомощно смотрела ему в лицо. Секунду назад освещенное внутренним жаром, оно вдруг стало бледным, а объятие внезапно ослабело.

— Боже, на этот раз мама превзошла себя! — воскликнул он. — Сколько вам лет, Маджи? Девятнадцать? Двадцать? — Кончиками пальцев он вернул на место бретельку купальника, снял свое бедро с ее ног, соскользнув на бок. И почти с нескрываемым презрением к ней и к себе тоже злобно произнес: — Я, должно быть, спятил.

Собравшись с духом, Маджи ответила, как ей показалось ровным голосом.

— Как ни лестно это слышать, но мне двадцать пять, почти двадцать шесть.

Она искренне не понимала, при чем тут возраст и его мамаша, превзошедшая саму себя…

— Слава богу. Я не мерзавец, соблазняющий малолетних девиц.

— Вы хуже… Вы бессовестно способны унизить любую девушку! — Маджи стремительно выпрямилась и резко оттолкнула Никоса. — Нам пора собираться. Ваших экспериментов мне хватит с лихвой.

Мощная рука охватила ее плечи, когда она попыталась встать.

— Подождите, Маджи. Знаю, мы начали не с того, хотя вы и должны признать, что виноват не я один… Но мы же взрослые люди и можем вести себя разумно, а?

Маджи удивленно взглянула.

— Разумно? — переспросила она. — Самое разумное, если вы оставите меня в покое.

— Да я хочу вас больше, чем вообще хотел какую-либо женщину. И как последний юнец ничего не могу с этим поделать.

Никос опустил глаза к плавкам. Между ног под натиском плоти материя вздулась бугром.

Как ему не стыдно? — пронеслось в голове девушки.

— Давно уже ни одна женщина не возбуждала меня с такой легкостью. Я знаю, вы тоже хотите меня, — начинаете дрожать от одного лишь прикосновения. Так в чем проблема? Не заняться ли нам делом по-настоящему?

Именно эта прозаическая манера, в которой он высказал свое предложение, больше всего взъярила Маджи. Отпрянув, она схватила валявшуюся на песке одежду и бросилась прочь, сопровождаемая раскатистым смехом.

Разумеется, через пять минут девушка вернулась, но уже полностью одетая. Пусть только еще раз полезет, мстительно поклялась Маджи.

— Может, я предложил недостаточно лестные условия? — сказал Никос, как ни в чем не бывало натягивая на себя шорты и рубашку.

— Меня совершенно не интересуют ваши условия, мистер Костаки, — холодно парировала Маджи. — Мы можем уже возвращаться? Я согласилась приехать сюда совсем не ради ваших «тонких» намеков.

Никос бросил на нее насмешливый взгляд.

— Храбритесь? Ну, ну. Вы жаждете секса так же, как и я, только не готовы самой себе признаться, — беспечно проговорил он, крепко взяв ее за запястье. Маджи попыталась высвободиться. — Не будьте ребенком. — Мятеж был мягко подавлен, и рука об руку они направились к машине.

Девушка решила не разговаривать с ним, хранила ледяное молчание всю обратную дорогу. Когда они наконец приехали в город, Никос повернулся и тихо сказал:

— О'кей, я приношу извинения… Мир, дружба… — Он клятвенно поднял руку. — Обещаю больше не приставать.

Маджи чувствовала, как горят ее щеки. Что я за дура — дважды в один день чуть не растаяла в его объятиях, а для него это всего лишь шуточки. В знак наступившего перемирия она протянула руку. На ее месте ни одна здравомыслящая женщина не думала бы о подобных ухаживаниях всерьез. Вот и ей лучше взяться за голову, чем распускать нюни или злиться.

Вскоре очарование пешей прогулки по городку и внешнее дружелюбие спутника оттеснили на задний план эпизод на пляже. Никто не остался бы безразличным к узеньким горбатым улочкам, увитым виноградной лозой изгородям, буйству цветов на окнах с распахнутыми ставнями.

Когда солнце покатилось к закату, Никос привел ее в «Маленькую Венецию». Здесь здания стояли на самом краю моря, и верхние этажи нависали над водой чудесными резными балконами. Они поднялись по узкой винтовой лестнице в уютный бар, откуда открывался потрясающий вид на заходящее солнце. И, словно аккомпанируя закату, чуть приглушенно звучала классическая музыка, удвоившая романтическое настроение, охватившее девушку.

— Что будете пить, Мадж? — негромко спросил Никос. Похоже, царившая в тот миг атмосфера подействовала даже на него.

— Все равно. Здесь так чудесно. — Она не смогла сдержать восторга и мимолетно коснулась его плеча. — Спасибо, что привели меня сюда.

— Это я должен благодарить, — улыбнулся Никос. Его глаза засветились на редкость нежной теплотой.

Официант принес виски с содовой и какой-то невероятный напиток для нее — бокал с бенгальским огнем, щедро сыпавшим свои разноцветные звездочки.

— За этот сказочный вечер! — произнесла Маджи после того, как погасла последняя искорка, храбро отхлебнула глоток и чуть не задохнулась: — Чересчур крепкий. Я к такому не привыкла.

Они посмеялись, потом в молчаливом согласии оба обратились к морю. Ярко-багряное солнце медленно опускалось к горизонту.

В баре за их спиной зазвучала новая мелодия. Девушка просияла.

— Россини — мой любимый композитор! Кажется, увертюра к «Сороке-воровке».

— Вам нравятся его увертюры?

Взгляд Никоса задержался на тонких чертах ее лица, на волосах, соперничающих цветом с заходящим солнцем.

— Обожаю. У меня их целая коллекция.

— Понятно. Характер человека почти всегда отражается в его внешности. Кошачьи глаза и огненные волосы выдают страстность вашей натуры. Вы романтичны, порывисты и иногда безудержны, как сама музыка Россини.

Маджи потупилась. Скорее всего, он прав, вернее угадал и сформулировал то, что она подспудно ощущала в себе. Управлять вихрем эмоций всегда не так легко, но она постоянно старалась держать их под контролем.

Сейчас это плохо получалось. Завораживали бездонные, темные глаза Никоса. От них невозможно оторваться. На мгновение закат и все вокруг перестало существовать. Остались только два человека во Вселенной, между которыми, казалось, возникало нечто невыразимо чудесное…

— Хотите, я попрошу поставить эту пластинку снова? — хрипло произнес Никос, когда наступила тишина. Она почувствовала — он имеет в виду не только музыку.

Маджи промолчала, отвела глаза. Просто не могла вымолвить ни слова. Всего за пару дней этот мужчина сумел нарушить не только душевное равновесие, которое девушка старательно оберегала, разбудил вулкан, дремавший до поры до времени. Он весьма недвусмысленно намекнул на страстность ее натуры, хотя подразумевал, конечно, сексуальность.

Маджи всегда считала себя довольно холодной, если не фригидной. Сексу и романам не было места в ее жизни. Может быть, потому что все ее существо нацелено исключительно на деловую сферу, в которой надеется преуспеть? Но стоило только мужчине настойчиво подступиться к ней, как вулкан заговорил? Собственное открытие потрясло Маджи.