Мэхелия Айзекс - Остров ее любви Страница 9

Ей было восемь лет, когда она впервые попала на остров, и пятнадцать, когда родители развелись. Сидни понятия не имела, как долго продолжалась тайная связь матери с Норманом Паркером. Ясно было одно — больше всех в этой истории пострадал отец.

Признаться, ее всегда удивляло, что мать вообще могла найти в таком человеке, как Норман. В отличие от отца, он казался Сидни грубым, толстокожим, малообразованным. Она помнила, как отец смеялся над некоторыми выражениями Нормана, как называл его «карибским плантатором, глухим к голосу Божьему», хотя в то время не понимала, что это означает.

И все-таки, оглядываясь назад, Сидни сознавала, что тогда произошло нечто, выходящее за рамки обыденности. Никто не разрывает двадцатилетний брак из-за ерунды. Но в то время она слишком убежденно защищала отца, чтобы дать матери шанс объясниться…

После развода родителей Сидни не ездила больше на Ямайку. Время от времени она встречалась с матерью, но всегда на нейтральной почве. А через шесть лет после того, как Лора вышла замуж за Нормана, у нее обнаружили лейкемию. И хотя она лечилась в лондонском госпитале и Сидни проводила с ней много времени, ощущение незримого присутствия ее нового мужа не способствовало восстановлению настоящего взаимопонимания между ними.

После смерти матери Сидни ни разу не видела Нормана — только издали на заупокойной службе. Собственное горе и тревога за отца, который очень тяжело переживал смерть бывшей жены, были слишком сильны, чтобы думать о ком-то еще. Потом, после кремации, она узнала, что Норман отвез останки жены в Монтего-Бей, чтобы, согласно ее желанию, развеять пепел над океаном, которому Лора почти по-язычески поклонялась. А на старом городском кладбище, что разместилось на высоком, с плоской вершиной холме, поставили памятник — над пустой могилой, как морякам, не вернувшимся на берег. С него бронзовый бюст Лоры Паркер работы известного бостонского скульптора Джонатана Фокса смотрел на столь любимые ею при жизни морские просторы.

Отец никогда всего этого Паркеру не простил. Марк Дивер считал, что Норман отнял у него последнее — от женщины, которую он так любил, не осталось ничего.

Сам он умер спустя неполный год — при обстоятельствах, которые можно было назвать подозрительными, — оставив Сидни в совершенном одиночестве. В то время она училась на последнем курсе колледжа, но известие о том, что ее отец скончался от передозировки снотворного, которое принимал давно и с действием которого был прекрасно знаком, явилось для нее последним ударом. У нее не укладывалось в голове, как человек, верно служивший Богу, мог впасть в такую депрессию, что лишил себя жизни. Бросив колледж, Сидни сняла домик на побережье и провела несколько недель в полной изоляции.

Однако по прошествии времени одиночество и необходимость зарабатывать на жизнь привели ее обратно в Ноттингем. Однако дом, в котором она родилась, был уже занят другим священником, и Сидни решила перебраться в Лондон. Небольшая сумма, оставленная ей отцом, ушла на то, чтобы снять и обставить крошечную квартирку.

Для начала Сидни нашла работу в рекламном агентстве, но вскоре после этого встретилась с Грегом Сноу, и тот предложил ей основать собственную фирму. Со временем их сотрудничество привело к тому, что она покинула свою квартиру и поселилась в одном доме с Грегом. Обоим было удобно создавать видимость совместной жизни, а то, что они спали в разных комнатах, являлось их личным делом.

Солнце уже взошло, и Сидни решила перед завтраком прогуляться вдоль берега. Джоханна собиралась отвести ее к Норману в десять утра, времени было сколько угодно. Она отказывалась признаваться себе в том, что ей необходимо отвлечься от мыслей о предстоящей встрече. В конце концов, Норман все-таки не монстр, а просто очень больной человек.

К тому времени, когда Сидни приняла душ и оделась, было еще только семь часов. Сунув ноги в удобные мягкие сандалии на низком каблуке, она оглядела себя критическим взором. Ей не хотелось употреблять косметику, но немного пудры и губной помады оказалось необходимым — ее лицо было бы таким бледным, что Джоханна непременно догадалась бы о ночи, проведенной без сна.

Позавтракать Сидни решила в маленьком баре, отгороженном от холла решетками, увитыми виноградом. Радуясь тому, что никого здесь не знает, она взяла себе еще теплое пирожное, чашку черного кофе и устроилась за маленьким столиком у окна, решив, что пребывание здесь имеет и кое-какие преимущества. Несколько проходящих мимо мужчин бросили на нее заинтересованные взгляды, но уединения нарушать не решились.

— Вижу тебе не спится. — Сидни не заметила, как к ее столику подошел Айви.

— Смена часового пояса, — пробормотала она, отчего-то смутившись. — Откуда ты взялся? Сам же говорил, что живешь в городе.

— Да, там я и живу. — Айви подошел к стойке бара, налил себе кофе и вернулся так быстро, что Сидни даже не успела еще проглотить кусок пирожного. Усевшись в стоявшее напротив нее плетеное кресло, он придвинулся к столу. — Но ведь это совсем недалеко, и мне захотелось позавтракать с тобой.

— Весьма польщена, — сказала Сидни с нарочитым безразличием. — Но откуда ты мог знать, что я к этому времени уже проснусь?

— А смена часового пояса? — усмехнулся Айви и добавил уже другим тоном: — Я просто надеялся на это. Но, конечно, не слишком рассчитывал, что мне повезет.

— Надо признаться, я всегда плохо переносила перелеты. — Сидни поморщилась. — И вряд ли это когда-нибудь изменится к лучшему.

— Сейчас ты еще скажешь, что слишком стара, чтобы меняться. — Айви откинулся на спинку кресла. — Перестань, Сидни. Каждому известно, что к пятичасовой разнице нужно привыкнуть, а на это требуется время.

— Ну, если ты так думаешь… — Она пожала плечами.

— Да, я так думаю. — Он подпер подбородок рукой. — Как вы провели вечер после моего ухода?

— Очень хорошо, спасибо, — солгала Сидни. — Мы с твоей матерью старые друзья. Приятно было встретиться снова.

— Понимаю. — Внезапно лицо Айви приобрело замкнутое выражение. — Жаль, что я не мог остаться. Хочешь верь, хочешь не верь, но я получил удовольствие от нашего разговора. Ты оказалась совсем не такой, как я ожидал.

— Неужели? — удивилась Сидни. — По-моему, ты сказал, что я почти не изменилась.

— Внешне не изменилась, но стала гораздо приятнее в общении. Раньше ты, признаться, была порядочной занудой.

— Неправда! — Она подозревала, что он просто дразнит ее, но не знала, как вести себя в этой ситуации.

— Нет, правда. Тебе казалось, что ты знаешь все на свете, — настаивал Айви. — Ты просто-напросто постоянно задирала нос.