Дениз Робинс - Сладостная горечь Страница 9

Герман Вайсманн продолжал задумчиво курить. Говорит ли она правду? Есть ли у них что-то общее? Несомненно одно – страстная любовь или лучше сказать – безрассудная страсть. Эта мысль не сразу пришла Герману в голову; она зрела в нем постепенно и только сейчас сформировалась окончательно. Совершенно очевидно, что Венеция не так сильно любит этого молодого человека, как она любила Джефри, с которым у нес было много общего. Но он, однако, считал, что Венеция совершенно права, выходя замуж вторично. Он давно хотел, чтобы она нашла спутника жизни, который останется с ней, когда Мейбл подрастет и выйдет замуж.

Всякий раз возвращаясь в Англию, он надеялся услышать, что Венеция нашла свою вторую любовь и готова начать новую жизнь, но он никак не мог предположить, что она остановит свой выбор на человеке значительно моложе ее и совершенно не похожем на нее.

Именно это различие между Венецией и Май-ком беспокоило его. Годы здесь ни при чем. Он знал несколько исключительно удачных пар, где из двух супругов женщина оказывалась старше, но в этих случаях их роднили взаимные интересы и глубокий духовный союз. Герман Вайсманн, после того, как обдумал выбор Венеции и составил себе представление о ее избраннике, не мог не признаться самому себе, что очень встревожен.

Первое впечатление оказалось неплохим; более того, он не мог не поддаться обаянию Майка, прекрасно понимая, что влекло к нему Венецию.

Теплота их отношений, вернее, глубокое и сильное чувство, испытываемое Венецией и Май-ком, не могли не волновать Германа. Когда-то он точно так же любил свою Наоми. Венеция с Май-ком только и ждали наступления того часа, когда они всецело смогут принадлежать друг другу. Но для Германа, хорошо знавшего и любившего Венецию, сквозь предательскую пелену виделась горькая правда: Венеция и этот молодой человек совершенно не созданы один для другого. Герман ужаснулся тому, как Венеция могла поддаться самообману и уверовать в то, что Майк именно тот, кто заменит ей Джефри. Герману это казалось кощунством.

Майк, на его взгляд, был человеком, сохранившим детскую непосредственность и живость воображения. Тщеславный, вероятно, эгоистичный, очаровательный… Какое безумие вселилось в нее, спрашивал себя Герман, прислушиваясь к болтовне Майка о своем загородном доме, фондовой бирже, его поездке в Ирландию к другу ради того, чтобы взглянуть на лошадь, которую тот хотел ему продать, и их с Венецией планах пожениться до начала летних каникул Мейбл.

Густые брови Германа сошлись вместе, и он спросил Венецию:

– Вы планируете сразу сочетаться браком?

Она положила свою изящную руку на его ладонь. Они с Майком не видят причин, чтобы откладывать брак, ответила она.

Герману хотелось убедить ее подождать… узнать Майка получше.

А что будет с ребенком? Венеция сказала, что будет просто здорово, если у Мейбл появится такой молодой отчим. Но, по мнению Германа, Майк слишком молод и эгоистичен, чтобы искренне интересоваться развитием пятнадцатилетней девочки. Просто удивительно, что милая Венеция, будучи такой умной женщиной, не ведет себя с большей осмотрительностью. Сколько опасностей таится в этом взаимном притяжении. Что за сладостная западня!

Текли минуты, и Герман все больше и больше чувствовал себя подавленным.

– Ты отправляешься в Америку и не сможешь присутствовать на нашей свадьбе? – сказала Венеция. – Очень жаль.

– Мне тоже, – мягко улыбнулся Герман.

Однако он знал, что, будь у него такая возможность, все равно он не мог бы заставить себя быть у нее на свадьбе. Ему было больно видеть, как Венеция совершает ужасную ошибку, и уже ни привлекательная внешность Майка, ни его умение очаровывать не могли изменить мнение Германа насчет того, что Венеция, очертя голову, бросается в омут.

Он еще немного поговорил с ними и затем оставил их вдвоем. Ему необходимо было отдохнуть перед визитом к другу, молодому дирижеру Герберту Менгссу.

Придя домой, Венеция сняла шляпу и перчатки и в молодом порыве устремилась к Майку, который бросил недокуренную сигарету и заключил се в свои объятия.

– Я так люблю тебя, – сказала она. Говоря это, она, тем не менее, помнила циничный совет, где-то вычитанный или услышанный: что женщина не должна постоянно повторять мужчине, что она его любит и что мужчину следует немного помучить. Скорее всего, такого рода информацию она могла почерпнуть в одной из душещипательных колонок женских журналов, где даются наставления молоденьким девушкам. Венеция сделала гримасу, и чтобы Майк не увидел ее лица, уткнулась ему в плечо.

– Я горжусь тобой сегодня, – проговорил он, целуя ее в лоб. – В «Кларидже» ни одна женщина не могла сравниться с тобой.

Она посмотрела на него сияющими глазами и спросила:

– Тебе понравился мой Герман?

– По-моему, симпатичный старичок. Венеция снова нахмурилась и возразила:

– Не такой уж старый… ему только шестьдесят, но для молодого Майка он уже, конечно, старичок.

Он засмеялся, взял ее руку и, скосив глаза на желтый бриллиант, спросил:

– Нравится?

– Безумно. Но главное – то, что он символизирует.

Он отпустил ее руку и обвел взглядом очаровательную комнату. Дождь перестал. Косые лучи солнца пробивались сквозь прозрачные кремовые шторы.

– Я думаю, – продолжал он, – что в конце концов все будет хорошо.

Может, нам отправиться в Бернт-Эш сегодня, не дожидаясь завтрашнего дня? Доберемся за час с небольшим. Я горю желанием узнать, что ты думаешь о поместье.

Она заколебалась, чувствуя усталость. Как и Герману, ей хотелось отдохнуть после обильного обеда. Последние дни она поздно ложилась спать, но ей и в голову не могло прийти отказаться от предложения Майка.

– Как замечательно, – сказала она. – Дай мне десять минут. Я только надену костюм и дачные туфли.

– Хорошо, моя прелесть.

Майк присел, взял сигарету из порфировой шкатулки и, довольный, лениво закурил, ожидая возвращения Венеции.

«Этот дом смотрится недурно, – рассуждал он про себя. – Будет где остановиться, наезжая в город. Учитывая доход Венеции и мой, нет оснований считать, что он нам не по силам. Можно сказать, что я неплохо устроился. Венеция мила и очень привлекательна; она не из тех, кто старится быстро. Ее дочь может представлять определенную проблему, но в ближайшие несколько лет она будет в школе. Да… пожалуй, можно сказать, что мне здорово подфартило…»

Зазвонил телефон. Майк протянул руку, чтобы взять трубку, вспомнил, что он не у себя дома, но в следующую секунду из ванной послышался голос Венеции.

– Ответь за меня, дорогой.

В трубке раздался женский голос:

– О… я ошиблась номером… это дом миссис Селлингэм?