М. Р. Хайнице - Да, это мой мужчина Страница 9

— У него какая-то аллергия, — говорила одна из женщин, недовольная тем, что Джильда оттеснила ее на задний план, — которая превратила его лицо в тибетский пейзаж после землетрясения. Когда он занимается сексом, то обязательно надевает очки. Выглядит при этом как гениальный безумец. Голый интеллектуал на бабе!

Джильда отпила шампанского, посмотрела на трещавшую без умолку брюнетку и подумала: «Пожалуй, у всех здесь присутствующих есть какое-то личное горе».

— А теперь я хотел бы представить вам исполнителя главной роли в нашем сериале — Шеридана Уорда! — Громкий голос Миллера оторвал Джильду от размышлений.

Наступила тишина, в которой продюсер огласил список приглашенных в картину актеров. Против воли Джильда направилась на сцену к своему господину и повелителю. Ее место сейчас рядом с ним. И одновременно вместе с этим беспутным Уордом…

Шеридан же понимал, что должен в этот момент испытывать благоговейный трепет. Список был так длинен и насыщен такими именами, что он нисколько не удивился бы, услышав, что Грета Гарбо приглашена на роль уборщицы в туалете.

— А теперь несколько слов о деловой стороне вопроса скажет мисс Джильда Лоуренс. — Миллер покровительственно улыбнулся. — Джильда, прошу.

Шеридан торопливо обернулся и посмотрел на идущую из глубины зала женщину. Так вот она, окутанная слухами, несравненная Джильда Лоу… «О, черт!» — пронеслось у него в голове, когда он узнал прекрасную незнакомку, столь холодную с ним в тот достопамятный вечер и сегодня тоже не удостоившую его вниманием. Она и сейчас, рассказывая о задуманном сериале, не смотрела в его сторону.

«Держи марку», — приказал себе Шеридан и, подойдя к Джильде, когда она закончила выступление, изобразил на лице улыбку «отважный парень».

— Мисс Лоуренс? Я бы хотел поблагодарить вас за то, что вы предоставили мне главную роль в проекте. — Он придал своим глазам неотразимое выражение благодарности. Но излучение глаз пронзило пустоту… Все пошло прахом…

— Мне очень жаль. — Джильда не помнила, чтобы кто-то смотрел на нее с такой собачьей преданностью. Не случалось, чтобы такой взгляд принадлежал профессиональному актеру. — За вас был продюсер. Режиссер и все прочие, как, впрочем, и я, были против вашей кандидатуры. Особенно я. — К черту обаятельную улыбку этого Шеридана. Кончено!

Шеридан спрятал свою злость за улыбкой-маской — он умел придавать лицу любое выражение.

— Не могу избавиться от ощущения, что я вам очень не нравлюсь.

Она хищно оскалилась.

— Моя симпатия к вам доходит до экстаза, мистер Уорд.

До чего же он сексуален, от этого никуда не денешься. Но сейчас она собьет с него эту наигранную надменность. Ты у меня попляшешь! Получил? Джильда почувствовала удовлетворение.

Шеридан попытался заговорить прямо-таки шелковым голосом:

— Вам не очень тяжело работать с продюсером, который гораздо больше понимает в своем деле, нежели вы, мисс Лоуренс?

Она очень привлекательна, но какая же холодная и расчетливая, бестия! Во всяком случае, Уорд явственно мог различить опасный огонь, полыхавший в ее глазах, и удовольствие от того, что ей удалось посадить его в лужу. Наслаждение от этого просто светилось на ее лице.

Столпившиеся вокруг гости разделили их, предупредив этим возможную перепалку и ссору. Но когда на следующий день Шеридан снимался для рекламы сериала, которую надо было разослать в разные страны, у него и у Джильды было ощущение, что их совместный труд не может кончиться ничем, кроме катастрофы.

Две недели спустя начались съемки. Шеридан сразу ощутил некоторое неудобство. Миллер хорошо позаботился о рекламе сериала, и исполнителя главной роли узнавали везде, куда бы он ни шел. Неудобство номер два — убийственный режим: подъем в пять, в шесть в студию, в восемь начало работы. Неудобство номер три — это исполнительный директор Джильда Лоуренс не только казалась вездесущей, как сатана, но и, кроме того, вероятно, поставила себе задачу превратить жизнь Шеридана в ад.

Суженными от гнева глазами добросовестная и трудолюбивая Джильда каждое утро наблюдала отвратительную для себя сцену: Шеридана в весьма помятом виде.

— Вам, как я вижу, не очень помогают маски и парикмахеры? — Она улыбнулась, в глазах блеск холодной стали. — К тому же мне кажется, что нам придется разориться и купить вам персональный утюг.

Уорд выпрямил спину и вперил в Джильду исполненный ненависти взгляд.

— Я свеж, как маргаритка.

Это прозвучало бы куда убедительнее даже в его собственных ушах, если бы язык повиновался лучше. Но нельзя же одновременно зевать от недосыпа и отчетливо произносить слова!

Но она не отвязывалась и продолжала стоять над душой — эта липучка! Джильда оказалась тут как тут, когда актер после первой же неудачной сцены разразился злобными проклятиями.

— Не ругайтесь так!

Шеридан показал на свое лицо, по непонятной прихоти режиссера выкрашенное ярко-желтой краской.

— Как еще может выражаться человек с таким раскрасом? Как вообще можно играть с таким лицом?

Джильда вздохнула и покачала головой.

— После всего, что я видела, мистер Уорд, нахожу свое прежнее решение вполне обоснованным. Вы не подходите для этой роли.

— Ах, вот как! — Он с трудом удержался от искушения вцепиться ей в глотку. С каким наслаждением сломал бы он эту красивую шею. — Никто другой не смог бы, как я, отыграть эту сцену с такой желтой рожей, вот что вы должны были сказать, мисс Всезнайка!

Джильда вновь приняла непроницаемо-ледяной вид.

— Вы можете многое, когда хотите!

— Я божествен, я — Господь-Бог, — заерничал Шеридан.

— Когда вы хотите, вы можете быть очень вежливым! — зло прошипела она.

— Вопрос в том, с кем мне быть вежливым, — в том же тоне ответил Шеридан.

Джильда состроила вызывающую гримасу, от которой становились буквально невменяемыми ее отец, школьные учителя и преподаватели в колледже.

— Я вспомнила одну фразу Буркхардта,[3] она мне кажется очень подходящей в данном случае: «Вот и опять наш возлюбленный Господь в припадке рассеянности засунул в задницу немыслимое дарование…» Помните? — Она повернулась и собралась уходить.

— Мисс Лоуренс… — Шеридан дождался, пока она обернулась. — Если вам доложат, что я за вашей спиной говорю о вас гадости — верьте каждому слову!

— Ноэл Коуард Айвору Новелло. Лондон, тысяча девятьсот восемнадцатый год. — Придав лицу надменное выражение, Джильда покинула студию.

Шеридан вдруг понял, что неудача в первой сцене с этим идиотским айвово-желтым лицом перестала его расстраивать. Все еще наладится.