Харриет Гилберт - Долгожданное признание Страница 9

— Все в порядке? — Он нахмурился и положил прохладную руку на ее разгоряченный лоб. Это прикосновение как будто взорвало ее изнутри, пронзило током тело.

— Все… я… я не могу больше здесь оставаться. Мне надо встать.

— Нет никакой необходимости торопиться, — проговорил он, придвигаясь к ней вплотную Она почувствовала на лице его дыхание, услышала гулкий и размеренный стук его сердца. Ее колотилось, как безумное, не давая дышать.

— Пожалуйста, Ксавье! — взмолилась Луиза, когда он выдернул гребень из ее волос и слегка коснулся губами ее мягких губ. — Не надо… Это безумие…

Но его губы уже сомкнулись, и она стала тонуть, глубже и глубже погружаясь в какой-то темный омут. Казалось, где-то в самой глубине ее тела вспыхнул жаркий пульсирующий огонь, разгоравшийся по мере того, как она отдавалась власти умелого поцелуя. Губы оторвались от ее рта, скользнули по подбородку, потом ниже к ямочке на шее.

— О Боже! — простонала Луиза. Что с ней происходит? — Пожалуйста, пусти меня! — и тут же возникло сожаление, что он уступил ее мольбе.

— Нет причин так волноваться, — насмешливо проговорил Ксавье, поднимаясь и оглядывая совершенно ошеломленную, растерянную девушку. — Это был всего-навсего поцелуй.

— Поцелуй поцелую рознь! — отрезала она, изо всех сил пытаясь унять дрожь в руках и торопливо закалывая волосы. — Я думала… то есть мы же договорились, что наши отношения носят чисто деловой характер.

Попытка казаться уверенной в себе деловой женщиной выглядела не очень-то убедительно. Конечно, для него все это абсолютно ничего не значит, но она чувствовала себя совершенно опустошенной!

— Не волнуйся! И можешь не бояться смешивать дело с удовольствием. — Он насмешливо улыбнулся. — Я только что звонил в вашу лондонскую контору. Попросил освободить тебя от этого поручения и прислать сюда другого человека.

— Что? — Луиза пришла в ужас. — Но почему? Я прекрасно справлюсь с этим делом. Ты… ты не мог так поступить!

Ксавье пожал плечами.

— Дело сделано, и я не желаю больше разговаривать на эту тему.

Ошеломленная и подавленная Луиза молча плелась к машине, пытаясь хоть как-то объяснить себе его поступки. В голове никак не укладывалось — то он ее целует, то выгоняет с работы. Ксавье поставил в багажник корзину и открыл ей дверцу.

— Хотя ты не хочешь ничего обсуждать, но, пойми, я жду объяснений, — она старалась говорить как можно спокойнее, не показывать, как разозлена. Может быть, удастся уговорить его изменить свое решение?..

— Я сказал все, что хотел, — последовал сухой ответ. — Я решил не вести с тобой никаких дел. Вот и все.

— Но ты должен объяснить, что заставило тебя принять такое дикое решение.

— Не вижу причины извиняться или объяснять свои поступки. И, пожалуйста, никогда не употребляй слово «должен»! Никто, понимаешь, никто не смеет командовать мной.

Луиза в испуге и изумлении уставилась на него, не в силах поверить своим ушам.

— Не знаю, в каком мире ты живешь, но, очевидно, не в том, где большинство смертных! — Она так разозлилась, что перестала думать об осторожности. — Наши деловые переговоры еще не начались, и ты просто еще не знаешь, как я работаю. Значит, твое решение принято лишь потому, что я — женщина.

— Думай что хочешь, — спокойно произнес он, взглянув на часы. — Но я не собираюсь оставаться здесь на целый день. Давай не будем тратить наше драгоценное время на пустые разговоры.

Луиза просто не помнила, чтобы когда-нибудь так злилась. И дело не только в том, что он нанес весьма ощутимый удар по ее карьере. Но он ввел ее в заблуждение, затеял бессовестную игру в кошки-мышки! Или это какое-то испытание? Нет, этот человек — просто негодяй!

— Я жду, Луиза, пока ты сядешь! — Насмешливый голос прервал ее сумбурные мысли.

— Не смей командовать мной! — взорвалась она. — И позвольте сказать вам, месье д'Эрлангер, тот проект, который так понравился вам в Сан-Рафаэле, получился таким успешным лишь благодаря моим усилиям. Именно я работала с архитекторами и дизайнерами, именно я руководила строительством. И не пытайтесь внушить кому-то, что я не справлюсь с клочком земли здесь, на Корсике! — бушевала она.

— Будь так любезна, успокойся! Если у тебя волосы цвета морковки, это еще не значит, что можно кричать, как на рынке!

— Морковки?.. — Не веря своим ушам, она, чувствовала, что теряет остатки самообладания. — Ты просто жалкий тип! Я не сказала и половины того, что собиралась.

В это мгновение раздался звук громкой пощечины. Луиза растерялась. Господи, ведь никогда в жизни она никого не ударила! Как противно. Казалось, и Ксавье поражен и обескуражен ее поступком. В его глазах засверкала ярость, готовая испепелить все вокруг.

— Значит, я «жалок»? Тебя пора проучить! — прошипел он сквозь зубы и схватил ее за запястья. Она попыталась выдернуть Руки, но ничего не поручилось. Он резким движением притянул ее к себе, и она почувствовала, как ярость, горевшая в его глазах, зажигает дикую, примитивную вражду между ними.

— Никто, тем более женщина, не смеет ударить корсиканца! Ты поплатишься за это!

— Ты… ты сам виноват и заслужил это! — Луиза еще сопротивлялась парализовавшему ее страху.

— А ты заслужила вот это! — проскрипел Ксавье и в ту же секунду впился в ее губы так, как будто хотел высосать всю волю, все ее сопротивление. Он рывком завел руки ей за спину и стиснул запястья одной рукой, другой быстро выдернул гребень из волос и тянул за распустившиеся локоны, пока голова ее не откинулась назад.

Зажатая как в тисках, она со стыдом и смятением чувствовала, что это его наказание каким-то образом зажгло непреодолимое физическое влечение между ними. Эта черная куртка из мягкой кожи и вчерашний дорогой костюм — лишь маскировка, прикрывающая неистовый, дикарский темперамент этого человека — истинного потомка своих мстительных корсиканских предков.

Неожиданно его губы стали мягче, затем он медленно отвел свое лицо.

— Ты все поняла, Луиза? Или мне повторить свое наказание? — вкрадчиво спросил он и рассмеялся, увидев ее растерянность и страх.

Глава 4

Обратный путь в Аяччо был сплошным кошмаром!

Кипела от ярости — было не самым сильным определением для того, что ощущала Луиза, пока черный «феррари» мчался в город, где родился Наполеон.

Перебирая в уме дела из своей практики, она вспомнила немало сложных проектов, где требовалось настоящее дипломатическое искусство. Ей не раз удавалось добиваться, казалось, невозможного, и, в конце концов, сделка устраивала все заинтересованные стороны. А теперь ее отстранили от проведения переговоров! Что же заставило его действовать таким странным образом?