Диана Машкова - Дом под снегом (сборник) Страница 9

— Алена?

— Я! — Голос ее, мягко говоря, звучал недружелюбно.

— Здравствуй, странная моя! — почти пропел в трубку Вадим.

От неожиданности Алена даже замолчала. Раздражение как рукой сняло, на лице расплылась довольная улыбка. Она прикрыла рот рукой, словно боялась, что Вадим увидит, как непозволительно радуется она его звонку.

— Ты где? — спросила она так сурово, как только могла.

— Здесь. А ты уже сбежала из этого дурдома? — Вадим говорил ласково. Алене даже показалось, что каким-то загадочным образом он все-таки увидел ее счастливое лицо.

— Так ты рад, что я всех вас тут бросила на произвол судьбы? — Она хитро прищурилось.

— Естественно! Для нас главное что? Чтобы ты была довольна!

— Спасибо! — Получилось даже слишком трогательно. — Подожди, а шеф-то прилетел? — спохватилась она.

— Нет! — радостно сообщил Вадим. — Парадом командовать буду я! Официальной частью. А потом я заберу тебя отсюда, и попробуй только возрази!

— Не буду, — устало согласилась Алена.

— Что «не буду»? — делано возмутился Вадим.

— Воз-ра-жать! — И она отключилась. Странно, но от разговора ей стало тепло, и руки больше не тряслись. Зато они вполне уверенно приступили к работе над серым и измученным нервотрепками последней недели лицом.

Вечер начался вполне сносно. Не так гладко и четко, как хотелось бы начальнику протокольного отдела, но народ, выпив по маленькой уже во время вступительного слова от имени генерального, расслабился на удивление быстро и ляпов не замечал. А к моменту окончания концерта никому уже просто не было дела до пресловутой культурной программы. Зато Алену колотило и бросало в холодный пот от путаницы в концерте. Перед самым началом выяснилось, что один из исполнителей не приедет. По какой причине — некогда было выяснять, и пришлось менять последовательность выступлений. Началась такая кутерьма, что сам черт ногу сломит. Но больше остальных потрепал нервы цыганский хор, который, забравшись на сцену, ни под каким предлогом не желал ее покидать. Алена убежала за кулисы, строила им оттуда страшные рожи, махала руками, но «цыгане» не сдавались. Решив в сердцах, что эти скоморохи, уже просто затерроризировавшие гостей своим пением, не получат от компании ни копейки, Алена выловила в толпе главу питерского филиала, который протежировал чертов коллектив, и велела ему любым способом гнать артистов из зала взашей. Глава с перепугу сориентировался довольно быстро — схватил бутылку водки и ринулся за кулисы. Как мог, жестами, потрясая в воздухе бутылкой, он добился понимания одной элементарной фразы «ребята, пора бы выпить!». Она-то и положила конец мытарствам зрителей и мучениям Алены. Справедливости ради нужно отметить, что и играли и пели ребята вполне неплохо, но выслушать пятнадцать песен подряд неподготовленная публика была не в состоянии, и гости потянулись из зала на воздух «покурить», понося на чем свет стоит тупоголовых организаторов концерта.

Единственным из выступающих, кто ничего не напутал и никого не подвел в тот вечер, оказался Вадим. Он четко отработал программу в части вручений, поздравлений и приглашений выступить с речами, а потом сел за свой стол и стал кидать на буйно празднующих такие взгляды, что они шарахались от него в разные стороны. Каждые десять минут он отрывался от своего архиважного занятия, чтобы послать даме сердца очередное сообщение «мы идем?» и получить в ответ «подожди!». Алена, несмотря на то, что концерт подходил к концу и исправить уже все равно ничего было нельзя, металась по залу с намертво прилипшим к ней озабоченным выражением лица. В конце концов эта канитель надоела Вадиму настолько, что он демонстративно встал со своего почетного места, нашел среди праздно болтающейся публики суетливую Алену и, схватив ее за руку, потащил за собой. Кучка перешептывающихся за их спиной сотрудников компании, наблюдавших эту сцену, моментально разделилась на два лагеря. Одни полагали, что он утащил ее с намерением «выпороть» за проколы мероприятия, другие весьма справедливо полагали, что всех этих глупых недочетов в концертной программе он и не заметил. А уводит с не менее серьезным намерением, но совсем иного толка.

Алена была вне себя от ярости. Она затылком чувствовала насмешливые взгляды коллег и ненавидела Вадима за наглость. Не могло быть и капли сомнения в том, что назавтра компания начнет бурно обсуждать их неуставные отношения, которые до сих пор удавалось благополучно скрывать. И — будьте покойны — все шишки моментально посыплются на нее. Она так и слышала, как с циничной усмешкой люди будут говорить: «А-а-а, теперь понятно, как она четыре года назад стала начальником отдела», «Ну, Алене Владимировне у нас же все можно», «Да, известно, как в нашей компании делается карьера».

И какое значение будет иметь то, что Вадим пришел в контору на пять лет позже, чем Алена, и никакого участия в ее назначении не принимал? Никто и не вспомнит об этом! К черту полетит активная рабочая атмосфера в протокольном отделе. Хочешь не хочешь, а подсознательно каждый из подчиненных посмотрит на нее украдкой и представит, как они с Вадимом делают ЭТО. Алену просто распирало изнутри.

Она с трудом сдерживалась, чтобы не наорать на Вадима там же — в концертном зале. Но зато, когда они вышли на улицу, Алена разразилась такой гневной тирадой, что Вадим от удивления широко раскрыл глаза. Он и не подозревал, что его дама способна держать в голове, а главное — воспроизводить на свет такое количество ругательств. А потом Алена резко замолчала — сама по себе — так же, как и начала. И из глаз ее брызнули жгучие, невероятно горячие слезы. Это было еще более странно. Раньше Вадиму ни разу не приходилось видеть, как она плачет. Он прижал ее голову к себе и стал укачивать, словно ребенка.

— Что ты наделал? — спросила Алена устало, совершенно не надеясь на ответ. Они уже сидели в ночном баре на Невском, куда их доставило сонное такси, и пили джин с тоником. Опьянела Алена невероятно быстро — после первых же глотков: совершенно вылетело из головы, что она не ела ничего с момента завтрака в самолете. Но она намеренно не остановилась и приканчивала уже пятую порцию.

— Ты о чем? — спросил он, внимательно глядя на нее.

— Обо всем! — огрызнулась Алена. Смертельно не хотелось ничего объяснять. — О том, откуда ты взялся на мою голову, о том, что мы не успели на самолет, о том, как ты себя повел.

— Взялся, потому что по-другому не смог, — Вадим, понимая, что сознание Алены уже помутилось от выпитого, старался говорить как можно проще. — Успевать на самолет я и не планировал — у нас заказан отель и билеты на утро. Повел себя так — извини, не смог удержаться. Ты же знаешь, ошибочно считаю тебя своей, и никто ничего не может с этим сделать.