Елена Арсеньева - Госпожа сочинительница (новеллы) Страница 9

Обидно было ей думать, что жизнь отдана в развлечение человеку недостойному, так и не полюбившему ее, поэтому все чаще срываются с пера такие грустные стихи, что страшно становится этих проблесков искренности у преуспевающей поэтессы, знаменитой хозяйки салона, словно бы более дамы, чем женщины, безусловно, светской, выдержанной особы… но, оказывается, совершенно разочарованной в жизни.

И в душе, созрелой ныне.Грустный слышится вопрос:В лучшей века половине.Что ей в мире удалось?Что смогла восторга сила?Что сказал души язык?Что любовь ее свершила.И порыв чего достиг? –С прошлостью, погибшей даром.С грозной тайной впереди.С бесполезным сердца жаром.С волей праздною в груди.С грезой тщетной и упорной.Может, лучше было б ей.Обезуметь в жизни вздорной.Иль угаснуть средь степей…

Отношение Каролины к беспутному постылому супругу ясно видно в забавном, но очень ехидном стихотворении «Портрет»:

Приятель мой разумным шел путем.Но странным, идиллическим причудам.Подвластен был порою: много в нем.Способностей хранилося под спудом.И много сил…Не он один: их много есть, увы!С напрасными господними дарами;Шатаяся по обществам Москвы.Так жизнь терять они стыдятся сами;С одним из них подчас сойдетесь вы.И вступит в речь серьезную он с вами.Намерений вам выскажет он тьму.Их совершить и удалось ему бы, –Но, выпустив сигарки дым сквозь зубы.Прибавит он вполголоса: «К чему?..»

Скандалами и выяснением отношений между господами Павловыми дело не кончилось. В 1852 году произошел полный разрыв, причем настаивала на нем именно Каролина. Хоть ее приятели и друзья обожали потрещать о женском свободомыслии, общественное мнение все же насторожилось. О Каролине говорили с легким осуждением. К тому же слишком многие из друзей Павлова узнали в «Портрете» не его, а себя (на воре, как известно, шапка горит, а бессмысленность и декоративность мужского существования уже тогда начинали входить в моду), и страшно обиделись. А тут еще случилось событие – ну просто из ряда вон!

Каролина Карловна подала жалобу на мужа генерал-губернатору. Папенька ее, Карл Яниш, то ли по собственному почину (зять управлял его имением и незаметно спустил чуть ли не все добро в сомнительных финансовых операциях), то ли по наущению дочери (так утверждали), наябедничал на Николая Павлова его начальству, которое только и искало случая придраться к человеку, слывшему неблагонадежным. С двух сторон поступили указания полиции серьезно заняться этим делом. У Павлова произвели обыск, и было найдено множество запрещенных книг. В бумагах нашли также письмо Николая Мельгунова, литератора, который состоял в дружбе с неблагонадежнейшим Герценом. В результате на Павлова повесили двух собак: беззаконную растрату денег жены и «политику». Его сначала посадили в долговую тюрьму, так называемую «яму», а потом выслали под надзор полиции в Пермь за связь с крамольниками и бунтовщиками.

Эта скандальная история произвела в Москве ужасный шум и восстановила против Каролины Карловны общественное мнение, поскольку именно в ней видели главную виновницу беды, свалившейся на Павлова. Известный остряк С.А. Соболевский пустил по рукам злое стихотворение, которое начиналось так:

Ах, куда ни взглянешь.Всё любви могила!Мужа мамзель Яниш.В Яму посадила…

В Пермь московские интеллектуалы-вольнодумцы провожали Павлова как героя! Вдобавок ему вскоре разрешено было вернулся в Москву и поселиться там, так что не слишком он и настрадался.

Павлов написал несколько приметных статей в пору воцарившейся при Александре II гласности и стал издателем газеты «Наше время». На его кончину тот же Соболевский сочинил злой стишок:

Вот жизнь афериста.Уж был человек!Играл он Эгиста,[4]Играл и юриста.Играл журналиста, –Во всё весь свой век.Играя нечисто.

Впрочем, умер Павлов в 1864 году, успев порадоваться жизни и своей популярности как страдальца-вольнодумца. Его жене приходилось куда тяжелей…

Оставаться в Москве ей было неловко, невыносимо, на нее чуть ли не пальцами показывали. Общественное мнение было против нее настолько единодушно, что Каролину вынудили даже сына отдать отцу. Впрочем, она никогда не была особенно внимательной матерью, собственная литературная жизнь, творчество значили для нее куда больше. И все же… Это был удар, причем удар позорный.

Печатать ее нигде не хотели.

Вдобавок от прежнего финансового благополучия остались только жалкие крохи.

Каролина уехала в Петербург, а оттуда – в Дерпт. И тут…

Текут в согласии и мире.Сияя радостным лучом.Семейства звездные в эфире.Своим указанным путем.Но две проносятся кометы.Тем стройным хорам не в пример;Они их солнцем не согреты, –Не сестры безмятежных сфер.И в небе встретились уныло.Среди скитанья своего.Два безотрадные светила.И поняли свое родство.И, может, с севера и с юга.Ведет их тайная любовь.В пространстве вновь искать друг друга.Приветствовать друг друга вновь.И, в розное они теченье.Опять влекомые судьбой.Сойдутся ближе на мгновенье.Чем все миры между собой.

Стихотворение «Две кометы» понятно о чем: о внезапности встречи. Встречи двоих людей, которым суждено полюбить друг друга… пусть ненадолго. Неужели снова поблекшая тень полузабытого Мицкевича прошествовала по стихам его измученной жизнью подруги?

Нет, поляк-вольнодумец был тут ни при чем. Каролина в эти мрачные, тяжелые, черные дни вдруг влюбилась! Да так, что ей казалось: даже чувство к Мицкевичу несравнимо с новой страстью. Правда, она благоразумно держала столь крамольную мысль при себе. Все-таки Мицкевич – это Мицкевич, быть его возлюбленной (пусть недолговечной, пусть покинутой!) – весьма престижно. А новая любовь к человеку, который ровно вдвое моложе ее, вернее, на двадцать пять лет моложе…

Каролина стала заботиться о своей репутации? Однако в делах сердечных, вообще говоря, не до таких мелочей, как репутация.