Хрупкая мелодия - Мария Дмитриевна Берестова Страница 9

– Звучит крайне заманчиво, – наконец, осторожно отметила она.

Разговор снова заглох.

Однако оба они почувствовали себя ещё лучше, и оба начали смотреть в будущее с большим оптимизмом. Он полагал, что теперь точно сможет поторговаться и найти способ уговорить её отказаться от разрыва. Она полагала, что теперь точно сможет спустить дело на тормозах и как-то сделать вид, что никакой ссоры и не было.

– Возможно… – заговорили они в этот раз одновременно, и тут же оба умолкли.

Он сделал приглашающий жест рукой, отдавая ей право первой произнести реплику.

– Возможно, – предложила она, – мы могли бы обсудить условия нашего сотрудничества уже сегодня?

К её неожиданности, он улыбнулся.

– Я хотел предложить то же, – расшифровал свою улыбку он.

Она весело хмыкнула.

Оба они уже чувствовали себя вполне уверенно. Казалось, что у них снова твёрдая почва под ногами, и они снова знают, как себя вести и что говорить.

– Я бы предложил вам сейчас и поехать со мной, – отметил он, – но, полагаю, с учётом разрыва помолвки будет слишком скандально, если вы станете разъезжать в моём экипаже и наносить мне личные визиты.

Приняв вид самый что ни на есть королевский, Магрэнь гордо отметила:

– Ну, поскольку о нашем разрыве пока никто не знает, думаю, мы вполне можем себе это позволить! – и решительно двинулась к его экипажу.

Садясь вслед за ней напротив, он непринуждённо отметил:

– Я бы и вообще предложил не афишировать информацию о нашем разрыве.

Она, демонстративно глядя в окно, согласилась:

– Да, это выглядит мудрым решением.

Он поразглядывал её в упор. Она, делая вид, что не замечает этого, продолжала настойчиво смотреть в окно.

– Возможно, – решился он, – мы и вообще могли бы сделать вид, что последних трёх с половиной часов не было?

Магрэнь резко повернулась к нему.

– Было бы изумительно, – настороженно согласилась она.

С облегчением откинувшись на спинку сидения, он на секунду прикрыл глаза, глубоко вздохнул, вернул своему лицу нейтральное выражение светской любезности и обратился к ней с вопросом:

– Так вы расскажете, что за очаровательную музыкальную шкатулку вы сегодня приобрели и как вам вообще выпала такая удача её найти?

Она, не веря, что всё разрешилось так просто, некоторое время просто беспардонно глазела на него – но он с самым серьёзным вниманием на лице терпеливо ждал ответа.

Получив от него ровно то, чего и хотела первоначально, Магрэнь растерялась.

Осознав, что он действительно согласен всё забыть и переиграть – переиграть по её сюжету, а не по своему! – она почувствовала себя виноватой за то, что раздула такой скандал по такому незначительному поводу. Самый главный её страх – что он никогда ни в чём ей не уступит и сломает её – потерял силу, потому что вот, он уступил только что, и, возможно, он уступил бы даже без такой выдающейся истерики – ведь явился же он к ней мириться ещё до того, как узнал о её состоянии, а значит, сам дошёл до мысли, что был неправ! И ведь точно дошёл – признал же сам, что она имеет право заниматься интерьером их дома!

Ей стало стыдно, что она просто не поговорила с ним сразу и честно, а так позорно поддалась эмоциям. И, как водится, особенно стыдно ей сделалось за самые злые свои слова – которые теперь виделись ей совершенно непоправимыми, потому что мужчины, конечно, никогда не забывают таких слов. А у неё, к тому же, не было ни одного реального повода предполагать, что Михар является таким уж кошмарным любовником – в конце концов, он и вообще не пытался навязать ей эти отношения, хотя имел все возможности надавить! То, что он, не скрывая своей заинтересованности в этой форме отношений, оставил именно за ней право инициировать их, уже говорило о том, что он готов прислушиваться к её мнению и что ему не всё равно, что она чувствует.

Не то чтобы она находила Михара привлекательным – но и так уж отталкивающим он ей не казался. Она скорее опасалась, что как любовник он окажется эгоистичным и невнимательным, и не захочет чего-то менять в своей манере. Да даже слушать ничего не станет и посчитает оскорблением любой намёк на то, что что-то делает не так!

Однако то, как он повёл себя в сегодняшнем конфликте, внушило ей надежду на то, что он совсем не так безнадёжен, как ей казалось, и что, возможно, он её услышит.

Она решила попробовать прямо сейчас – потому что её особо подталкивало к тому чувство вины перед ним, потому что после столь бурной истерики ей хотелось нежности и близости, потому что, в конце концов, это было единственной возможностью сгладить впечатление от той гадости, которую она ему сказала, – и она, вместо того, чтобы вступить в разговор, лёгким движением пересела с места напротив на место рядом с ним.

Он нахмурился, пытаясь понять, что стоит за этим странным заходом, и не видя смысла её новой интриги.

Она мягко прильнула к его боку и нежным вкрадчивым движением скользнула рукой по его жилету и положила её ему на плечо.

Осознав, что она льнёт к нему в качестве извинений за свои резкие слова, он удовлетворённо хмыкнул и приобнял её. Ему, определённо, пришлось по душе, что она отказалась от предоставленной им возможности просто оставить эпизод в прошлом и не возвращаться к нему, а предпочла продемонстрировать, что слова её не соответствовали действительности.

Он готов был не то чтобы забыть эти слова – но не припоминать их ей. Однако, безусловно, он был глубоко ими задет, и поэтому ему было теперь особенно приятен способ, которым она решила их загладить.

Увидев в его объятии поощрение продолжать, Магрэнь провела рукой по его плечу ниже, взяла его свободную руку и поднесла к своему лицу, затем нежно поцеловала.

Он прикрыл глаза и прижал её к себе теснее, наслаждаясь её внезапной ласковостью и лениво раздумывая, как бы продлить этот приятный момент.

Магрэнь, впрочем, пока и не планировала прерываться. Она нежно и осторожно покрывала поцелуями его руку – и каждый палец, и внешнюю сторону, и внутреннюю, и добралась уже до запястья, но дальше ей мешала плотно застёгнутая манжета его рубашки.

– Ах, Арни, вы вечно как в броне! – капризно посетовала она и окинула его взглядом в поисках не защищённых одеждой мест.

Таких наблюдался катастрофический дефицит, и за неимением других альтернатив она перенесла поцелуи на его лицо – на ту скулу, которая была с её