Лара Эдриан - Полночное пробуждение Страница 10

— Я все сделал.

— Черт возьми!..

Нико и молодые воины наблюдали за фейерверком искр, поднимавшимся в ночное небо.

Тиган со своим неизменно холодным безразличием проследовал мимо, не сказав больше ни слова, ничего не объяснив. Так он вел себя всегда. Он был подобен призраку: появлялся и исчезал неожиданно, оставляя после себя лишь холодное дыхание смерти. Искусством боя Тиган владел в совершенстве. Нико не раз был тому свидетелем, но ему еще не доводилось видеть, чтобы Тиган в одиночку совершал нечто подобное. Судя по полученным данным, на складе находилось около десятка Отверженных, все они были уничтожены, а от самого склада через два часа останутся лишь дымящиеся руины. Если бы Нико не знал ситуацию, он решил бы, что это личная месть.

— Жаль, что мы поздно приехали, с радостью помогли бы, — бросил Нико вслед удалявшемуся Тигану и негромко выругался.

— Черт возьми, он холоден и неприступен как скала, — пробормотал Брок, провожая Тигана взглядом.

— Так и есть, — согласился Нико, мысленно вознося благодарность за то, что такой могущественный вампир первого поколения сражается на их стороне. — Ладно, сматываемся, пока сюда не сбежались люди.

Тиган в одиночестве возвращался в город. Где-то вдалеке слышался вой сирен — пожарные машины спешили к оранжевому зареву над Челси-ривер. Тиган криво усмехнулся. Сколько бы воды пожарные ни вылили на горящий склад, им его не спасти. Он позаботился о том, чтобы на месте нарколаборатории ничего не осталось. Десятилетия он не испытывал такого свирепого восторга, с которым предал огню это проклятое место.

Черт, не десятилетия — столетия все его чувства спали глубоким сном. И их пробуждение приятно бодрило.

Тиган потер руки, ощущая колкий холод морозной ночи. Он все еще чувствовал боль, которую испытывали убитые им Отверженные, ужас, который он вызвал в каждом из них. Тиган наслаждался агонией кровососов, когда титан сжигал их изнутри.

Очень давно он научился сдерживать свои эмоции, но его экстрасенсорные способности были ему неподконтрольны. Как и все представители Рода, от отца он унаследовал природу вампира, а от матери, смертной женщины, — уникальную восприимчивость. Стоило Тигану прикоснуться к кому-нибудь — человеку или вампиру, — и он тут же понимал, что тот чувствует. Через физический контакт он автоматически впитывал эмоции, как губка воду.

Этот дар в течение всей жизни был его оружием и его проклятием, а еще его маленькой слабостью. Тиган редко пользовался своим даром ради удовольствия, но если уж делал это, то извлекал поистине садистское наслаждение. Чужие боль и страх заставляли его собственные чувства просыпаться.

Но сегодня он ощутил глубинное удовлетворение, когда наносил смертельные удары Отверженным и парочке Миньонов, очевидно привлеченных к производству «малины». Но даже после того, как все они, получив пули или удары кинжалом, испустили дух и бетонный пол покрылся кровью и отвратительными плавящимися останками, Тиган продолжал испытывать жажду боя и желание уничтожать.

По каким-то причинам — ему плевать было по каким, — стоя среди трупов поверженных врагов, он испытывал острое желание все разрушить.

Выжечь дотла. Стереть лабораторию с лица земли, чтобы на том месте, где стоял старый склад, не осталось ничего, кроме горстки пепла.

Нравилось ему это или нет, но Тиган знал, что его жажда уничтожения напрямую связана с Элизой. Ее лицо стояло у него перед глазами, когда он поджигал склад. О ее горе он думал, с наслаждением убивая каждого Отверженного.

Засунув руки в карманы, Тиган свернул в узкий переулок Саут-Энда и пошел навстречу ветру. Он не отдавал себе отчета, куда направляется, пока не свернул на улицу, ведущую к дому Элизы.

Тиган никак не мог понять, что заставило эту женщину поселиться в такой убогой квартирке. Как вдова высокопоставленного служащего, она должна была быть более чем обеспеченной. Элиза могла поселиться в любой из Темных Гаваней, ни в чем не испытывая нужды, и при желании найти нового партнера. То, что она выбрала жалкое существование среди людей, Тигана удивляло. Четыре месяца назад, когда он впервые увидел ее, она показалась ему такой хрупкой и беззащитной. Каково же было встретить ее вечером на улице, вооруженную не хуже воина и запачканную кровью Миньона.

Но за ее вызывающей решимостью Тиган видел усталость, и не только физическую. Элиза была истощена морально. Вероятно, по этой причине он вновь оказался у ее дома.

Тиган не собирался заходить в квартиру — слишком поздно, Элиза, скорее всего, спит. Сейчас глубокая ночь, а это значит, что надо вести себя тихо.

Через узкий проход между домами Тиган направился во двор. Снаружи казалось, что в квартире Элизы темно: звукоизоляционные панели, закрывавшие окна, не пропускали свет. Но даже сквозь них Тиган уловил грохот музыки и гудение телевизора. Воин провел рукой по запорошенным снегом влажным волосам и прошел глубже во двор.

«Выбрось ее из головы и иди своей дорогой».

Самое верное решение! Оставить женщину, пусть и красивую, но с разбитым сердцем и ищущую смерти, и убраться прочь.

«Но…»

Тиган осторожно подошел к окну и нахмурился. Кроме музыки и работающего телевизора, он не слышал в квартире никаких звуков, но было нечто, что мгновенно его насторожило.

Он почувствовал запах крови. Крови Элизы. Тонкий и сладкий аромат вереска и розы. У нее текла кровь, возможно слабо, но сквозь кирпичную стену и панели трехдюймовой толщины трудно было определить точно.

Усилием воли Тиган открыл задвижку на окне — во второй раз за ночь он незаконным образом вторгается в ее жилище — и поднял тяжелую раму. Роллет не было, воин легко убрал звукоизоляционную панель и заглянул внутрь.

Свет был выключен, но в темноте его зрение только обострялось. Элиза находилась в комнате, лежала на футоне, поджав под себя колени и обхватив голову руками, словно защищаясь от чего-то. На ней был все тот же махровый халат, в котором Тиган видел ее несколько часов назад. Короткие белокурые волосы торчали в разные стороны.

Элиза даже не пошевелилась, когда Тиган через окно проник в ее квартиру: шум в квартире стоял оглушительный, к тому же воин старался двигаться неслышно. Он мысленным приказом убавил звук работницей аппаратуры, и в этот момент Элиза в полусне резко села, на ее лице отразилась паника.

Все хорошо, Элиза. Все хорошо.

Казалось, она его не слышит, ее лавандового цвета глаза были широко раскрыты, но взгляд оставался рассеянным. Элиза застонала, словно от боли, и неловко сползла с футона, судорожно шаря по полу в поисках пульта. Наконец нащупав его, она принялась лихорадочно нажимать на кнопки: