Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия) Страница 10

— А ты знала..?

— Конечно, знала. А ты думала, глупая, я этого не увижу? Да я в первый же вечер поняла, что в тебе проявилась сила нашего рода, еще и такая мощная.

— Значит, я сильная? — с интересом стала расспрашивать Ольга.

— Очень сильная, поверь мне, потому что сильнее меня, бабушки и ее сестры вместе взятых.

— Но я ничего такого не чувствую!

— Потому что у тебя свой путь, Олечка. Оттого, вероятно, ты и тянулась к медицине, подсознательно чувствуя свое предназначение — лечить людей, ведь ты действительно целительница. Таких в нашем роду было лишь двое, то есть женщин, лечивших с помощью силы. Лучше расспроси бабушку, она лучше разбирается в этом.

— Бабуля знает обо мне?

— Я ей рассказала, да и чего скрывать? Не представляешь, как она обрадовалась…и предупредила меня не вмешиваться, пока ты сама не осознаешь собственную судьбу. Что же, — задумчиво добавила Зоя, — если принять во внимание конечный результат, можно сказать, все получилось согласно бабушкиным расчетам.

— А это плохо?

— Не знаю, просто мне хотелось для тебя другой жизни.

— Какой?

— Обычной, как у нормальных людей.

— Но это так скучно, мама.

— Зато от чудес вокруг тебя можно с ума сойти, — буркнула в ответ Зоя и, вдруг насторожившись, спросила. — Кстати, а что это за мужик тебя частенько провожает? Я понимаю, ты молодая и красивая, чем, конечно, притягиваешь его, но что видишь в нем ты? Ведь он старый, по крайней мере, для тебя, да и внешность — так себе, ничего особенного, и одет посредственно. Ну, чего ты таращишься, Ольга? Отвечай, когда мать спрашивает!

Онемевшая от неожиданности девушка не сразу сориентировалась, что Зоя говорит о Васильевиче, а когда поняла, громко расхохоталась.

— Ольга! — Зоя начала вставать из-за стола. — Я понимаю, когда ты меняешь парней по пять штук в месяц, но сейчас?.. И прекрати, наконец, ржать! Лучше скажи, кто это!

— Это — Василий Васильевич, мой шеф, — сказала, отсмеявшись, Ольга. — Он относится ко мне, как к дочери, потому что его собственная живет за границей, вот он и возится со мной. А наши "провожания" — это обычное стечение обстоятельств, потому что, если ты помнишь, автобусная остановка расположена как раз у нашего дома, вот и выглядит, будто Васильевич меня провожает.

— Значит, между вами ничего нет? — заулыбалась Зоя.

— Конечно, ничего. Ого, а что это за блеск сразу появился в твоих глазах? Что, уже собралась на охоту?

— Никуда я не собралась, не выдумывай, — Зоя невольно взглянула на себя в зеркало и, привычным движением коснувшись кокетливой челки, промурлыкала. — И он холостяк, я это сразу почувствовала.

— Он вдовец, мама. А теперь слушай внимательно, — Ольга перешла на серьезный тон, — Васильевич мне — как отец. И я не позволю тебе эту дружбу поломать.

— Чего? — возмутилась Зоя.

— Я о том, что ты заморочишь ему голову, и быстро бросишь, как и всех других мужчин до него. Ведь ты всегда их бросаешь. И это, без сомнения, сразу отразится на наших с ним отношениях. А я этого не хочу, потому что Василий Васильевич стал мне как родной. Так что руки прочь, поняла?

— Нет, не поняла. И вообще, что это за тон? Ты как разговариваешь с матерью?

— В данном случае, как заслуживаешь, уж я-то знаю, на что ты способна. Достаточно, что вы у меня отобрали отца… и потому Васильевича я трогать не дам.

— Что за чушь! Кто у тебя отобрал отца?

— Ты, мама, ты и бабушка. За прошедшие годы, сколько я у вас об отце расспрашивала, но толком ничего и не узнала. Предполагаю, бедняга просто не ужился с двумя ведьмами в одном доме, вот и сбежал куда подальше. Ну, а дорогу назад ему бабушка заговорила, она в этом мастер. А ты…

— Что я?

— Использовала папу, словно банк спермы, и выбросила за ненадобностью…

Закончить Ольга не успела, потому что мать дала ей такую оплеуху, что у девушки зубы щелкнули, и через мгновение на ее белоснежной коже начали проступать багровые следы от удара.

— Никогда, слышишь, никогда не смей так говорить, — прохрипела Зоя. — Я любила твоего отца, любила по-настоящему…

— Ага, так любила, что погубила, — заплакала девушка. — Ну, и где он? Где мой папа? Почему за все эти годы я его ни разу не видела? Молчишь? — И она вихрем бросилась к двери, крикнув на прощание, — твои пощечины мне рот не закроют!

Дверь хлопнула. А Зоя, уставившись мертвым взглядом на свои поникшие руки, с ужасом подумала, что всё ещё расплачивается за каприз избалованной молодой ведьмы, какой была в двадцать лет.

Она познакомилась с Витольдом на курорте и сразу же положила на него глаз, слишком уж он выделялся на фоне других молодых мужчин, во-первых, элегантностью и высоким ростом, а во-вторых, необычной красотой. И немудрено, среди чернявых и смуглых украинцев сложно было не заметить породистого синеглазого блондина с иностранным именем Витольд. И когда этот красавец не захотел обращать на неё внимание, Зоя рассердилась… и от глупого упрямства заколдовала его.

Так уж устроена красивая женщина — для нее удовлетворение своих прихотей является главным доказательством собственной исключительности. И поэтому, словно злая ведьма из сказки о Белоснежке, она готова на всё, лишь бы добиться желанного результата. А дальше — хоть трава не расти.

Зоя потом не раз пожалела о содеянном, так как её опрометчивость вылезла ей боком. И хотя результат этой связи только что хлопнул дверью (что-что, а за дочь она всегда была благодарна Витольду), но женская судьба Зои впоследствии так и не сложилась. Ведь когда околдованный Витольд женился на ней, женщина все равно чувствовала себя несчастной, а их брак считала фальшивым. Но хуже всего было то, что она действительно полюбила парня и мечтала, чтобы и он любил ее по-настоящему, но собственные чары свели все усилия насмарку.

— Знаешь, доченька, — сказала однажды мать, — чем так мучиться, лучше оберни колдовство вспять и пусть Витольд сам решает, как ему жить дальше. Потому что не по-людски это, не по Божески…

— А по какому? — огрызнулась несчастная Зоя.

— Это — насилие, понимаешь? Ты считай, изнасиловала парня… и продолжаешь насиловать его вновь и вновь. Посмотри, как он осунулся и похудел от твоей настырности, но упорно не желаешь признавать, что наделала глупостей, и, как упырь, высасываешь из него жизнь. Милая, остановись, иначе парень долго не протянет и начнёт болеть по-настоящему.

И тут Зоя сломалась и зарыдала:

— Я не хотела этого, мама, совсем не хотела. А всё моя глупая самоуверенность и ещё нетерпеливость. Меня задело за живое, что Витольд, в отличие от других ребят, которые сразу падали к моим ногам, сам падать не спешил…вот я и погорячилась.