Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена Страница 10

Медитативное покачивание трамвайчика успокоило меня. Хорошо, что по Стамбулу не только шустрыми змеями извиваются современные трамваи, больше похожие на электрички, но и ездят не спеша вот такие харизматичные вагончики из прошлого. Пусть внутри бьет в нос застарелый запах кожзама, а сиденья жесткие и обтрепанные, есть в такой поездке что- то завораживающее. Ехать, смотреть в окно, отпустить мысли. И довериться случаю.

Народу на улицах почти не было, ветер разогнал туристов и торговцев, даже кошки попрятались. Небо комкало облака, обкладывая горизонт тяжелыми эшелонами из сердитых грязно-сиреневых туч. Несколько упрямых птиц скользило между воздушными потоками, рискуя сломать крылья. Я улыбнулась, вспомнив, как Глеб говорил, что если чайка летит задницей вперед, значит, на улице ветрено.

Не знаю, сколько продолжалась поездка, но на город начали невесомыми полутенями опускаться ранние сумерки. Они старательно прикрывали и так потрепанную ветром буйную весеннюю красоту, скрадывая яркость красок, припудривая их серой вуалью, как старая благообразная бабушка, неодобрительно цокая языком, целомудренно накидывает шаль на плечи своенравной внучки, дабы прикрыть глубокое декольте.

Я не знала, где нахожусь, но не волновалась из-за этого. Мне было спокойно — приятное тепло в районе солнечного сплетения подсказывало, что все идет, как должно. Трамвай остановился на светофоре. В унисон с моим душевным настроением зазвучали тягучие, как мед, звуки азана. Переплетаясь с завываниями ветра, протяжные слова призыва к молитве неслись ввысь в гневающиеся небеса и одновременно плыли сквозь людей, побуждая остановиться и задуматься.

Даже не заметив, как, я сошла с трамвая и пошла к мечети. Подсветка выделяла ее ярким ореолом на фоне стремительно темнеющего неба. Прохладный морской воздух щекотал ноздри пряным запахом специй и тяжелыми ароматами духов, и манил за собой в сторону небольшого крытого рынка.

Я послушно шла за ним, потому что чувствовала — Стамбул ведет меня к брату. Криками беснующихся чаек, неоновыми указателями, ветром в спину, гортанными выкриками водителей, зазывалами в рестораны, профессиональными попрошайками, торговцами фаст-фудом и первыми всполохами багряно-фиолетового заката. Нужно просто довериться ему, древнему мудрому городу, и идти.

И я шла. Шла, пока боль в ступнях не стала нестерпимой. Поискав глазами, где можно присесть, увидела небольшой парк в закутке между домами, красиво освещенный круглыми желтыми фонарями и укрытый от ветра. Деревья сплошь в цвету напоминали сладкую вату на палочке. На скамейке в центре сидел дедок и вязал, вокруг него нарезал круги по усыпанной розово-белыми лепестками земле мальчишка лет пяти. Небольшая карусель с ярко разукрашенными лошадками его, видимо, не привлекала. У меня уже не было сил удивляться, поэтому я просто села рядом, вытянув гудящие ноги.

Мы с дедом переглянулись и улыбнулись друг другу. Пацан с вечным двигателем в попе продолжал бегать вокруг, как маленький спутник вокруг двух планет, а старичок лихо орудовал спицами, словно торопился довязать что-то ярко-розовое и уже весьма длинное. В голове царила гулкая пустота.

Я бы долго просидела в этом маленьком раю, укрытом от мира, наблюдая за медленным танцем осыпающихся лепестков, но коварный ветер добрался и сюда. Растрепав деревья в цвету, пакостник устроил нам розовый дождь, но этого ему показалось мало. Полетав в раздумьях над парком, ветер упал с высоты в песочницу, зачерпнул горсть песка и щедро "припудрил" мое лицо.

Я резко отвернулась в сторону и тут же забыла обо всем. Потому что буквально в сотне метров от меня Глеб широкими шагами переходил дорогу! Как всегда, весь в черном, длинноногий, худой и такой любимый! Стамбул все-таки привел меня к брату!

Я вскочила и бросилась вдогонку. Подлый светофор, конечно же, перемигнулся на красный, стоило подбежать к нему. Плотный поток машин не оставлял даже шанса вклиниться между ними. Сердце выбивало чечетку в районе горла, пока я приплясывала на переходе, вытягивая шею, чтобы разглядеть брата. Моих криков он, конечно же, не услышал. Все один к одному! Рыча ругательства, я не сразу почувствовала, как меня кто- то тянет за рукав. Оказалось, это тот самый мальчуган, что носился кругами в парке.

— Ne? Ne istiyorsun?[1] — я перевела на него взгляд, пытаясь одновременно не упустить Глеба из виду.

Ребенок что-то залопотал на турецком. С моим уровнем знания языка и его скоростью речи шансов понять сбивчивую речь не было. Он, видимо, тоже это осознал, поэтому просто вытянул руку, указывая на деда, который семенил к нам, опираясь на палку. К тому моменту, как старик дошел до меня, брат уже сел в такси и мое сердце забилось вдвое быстрее.

— Kizim, al, al![2] — повторял дед, пытаясь всучить довязанный шарф.

— Спасибо, не надо! — отмахнулась я, решив, что он хочет мне его продать.

— AI![3] — старик насупился и притопнул ногой.

— Не надо!

— Al Ian! Sürtiük![4] — дед насильно засунул шарф в мои руки, развернулся и пошел назад, раздраженно бормоча.

Пацан показал мне язык и побежал за ним. Вникать в произошедшее было некогда. Светофор как раз сменил гнев на милость и зажег зеленый. Машина с Глебом уже выезжала на дорогу, когда я добежала до стоянки такси, путаясь в ярко-розовом длинном шарфе и проклиная старика.

Говорят, все таксисты мечтают услышать фразу "Следуйте за той машиной, быстрее!" Что ж, сейчас проверим!

— О arabanin içinde, daha hizli![5] — выпалила я, плюхнувшись на сиденье. Слова будто из подсознания выскочили. Не помню, чтобы специально их учила. Может, попадались где-то, или запомнились с прошлой поездки в Турцию.

— Allah'im![6] — водитель медленно повернул ключ зажигания, опасливо косясь на меня большими карими глазами с шикарными ресницами. И ведь даже не удивился! Будто каждый день такое слышит.

Машина не спеша выехала со стоянки и медленно поползла по дороге, доводя до зубовного скрежета. И почему мне достался самый неторопливый, мягко говоря, таксист?!

Игнорируя выразительные взгляды, протяжные выдохи и поторапливания, моя эстонская черепаха все же умудрилась не потерять из виду машину с Глебом. Вскоре мы приблизились настолько, что я уже могла разглядеть затылок брата. Предвкушая сюрприз, мне даже удалось успокоиться. Но, как оказалось, радоваться было рано.

Стоило нам выехать за город, как порывы ветра усилились настолько, что создавалось впечатление, будто мы едем сквозь прозрачное плотное желе в гору. Автомобиль постанывал, кряхтел, мотор натужно гудел, а водитель становился все серьезнее. Дорога начала петлять среди гор. Речушка, что мирно вилась по равнине узенькой безобидной змейкой, превратилась в разъяренного рычащего монстра с бурлящей коричневой жижей.

Опасливо косясь на плюющегося водой "дракона", таксист снизил скорость. Мы начали отставать от машины Глеба, и я запротестовала. Турок разразился длинной эмоциональной тирадой. И без перевода было понятно, что в ней он высказал все, что думает о женщинах, погоде в общем и обо мне в частности.

Ругаться на чужом языке довольно сложно, но пришлось попробовать. На одном дыхании я не менее экспрессивно выпалила на смеси турецкого, английского с вкраплениями русского ненормативного все, что смогла, по поводу стамбульского климата, таксистов и мужчин. Остановившись, чтобы набрать в легкие воздуха и продолжить, я замерла с открытым ртом. Как и мой водитель.

Едва желтое такси Глеба нырнуло за поворот, дорога, где они только что проехали, прямо на наших глазах начала крошиться, как шоколадная печенюшка, и оседать в воду. Мы едва успели затормозить и сдать назад.

— Başka bir yol daha var?[7] — без особой надежды спросила я.

Водитель перевел на меня взгляд. Чувствовалось, что он уже успел много раз пожалеть, что взял такую пассажирку.

— Нет. — На русском выдал турок. Видимо, стресс и на его способности к языкам повлиял положительно. — Нет…gitmiyorum, isteme devam[8], нет.