Левша, правша и прочие - Алиса Рудницкая Страница 10

Какое-то время после конца доклада в аудитории висит тишина. Хрон мнется, страшно видать ему. Грег качает головой подняв брови. Кеша ждет чем дело кончится. В конце-концов первым сдается Грег.

- Что ж, пятнадцать баллов вам сегодня, Хрон, - ошарашивает зал Грег. Немыслимая цифра для него. - И еще пять в том случае, если скажете мне, какая муха вас укусила.

Сняв очки, Хрон ищет глазами Кешу. Что делать - рыжий одобрительно кивает. От любопытства его распирает. Что будет? Что будет? Что сделает Грег? Накажет? Попросит укусить оставшихся отстающих из группы? Кто знает.

- Муху, я так понимаю, зовут Иннокентием Флягиным, - не дождавшись ответа, примечает переглядывания Грег. - Замечательно. Флягин, встаньте. Хрон, садитесь. Свои двадцать баллов вы сегодня честно отработали.

Куда деваться, Кеша встает, Хрон садится. Грег смотрит изучающе, будто у него не глаза а сканеры. Так цепко, так внимательно, но вот выражение непонятное какое-то.

- Сначала вдруг Билли заговорил, теперь Хрон, - начинает Грег. - Пожалуй, у вас неплохо получается учить людей. Если вам когда-нибудь захочется вдруг стать преподавателем - напомните мне, я замолвлю за вас словечко.

- Спасибо, я...! - начинает с жаром удивленный таким заявлением Кеша, но Грег его прерывает.

- Садитесь. Все после. А сейчас записываем тему сегодняшнего занятия....

-16-

Понурив голову, Кеша плетется в зеленое общежитие из лаборатории Торна и думает. Мысли, как стрептизерша на шесте, крутятся вокруг единственной мысли. Зелье. Он должен понять, как Сцинк создал это зелье. Должен, но не может.

Итак, что Кеша имеет на сегодняшний день? Из четырех пробирок осталась одна. Первая распита с Билли, вторая пущена на разложение по химическому составу, третья - на разложение по составу магическому. Складывая выдаваемый на практике эффект с результатами всех доступных анализов Кеша получает здоровый, смачный кукиш. По всем законам химии, алхимии и банальной логики зелье является максимум сиропом от кашля, но никак не мощным галлюциногеном, способным вызвать такое обильное выделение эндорфинов в организме. А это настолько ставит рыжего начинающего алхимика в тупик, что он готов отловить и вытрясти из Сцинка рецепт.

Однако куда торопиться?

Прежде чем трясти Сцинка Кеша еще покопается. На этот раз он роет уже не рецепт зелья, а информацию о его создателе. Привилегии старосты это ему позволяют. К тому же помимо тощего бледного наркомана есть еще одно существо, о котором он хочет узнать побольше. Фрейя. Потому, выписав их личные данные из личных же дел, Кеша идет в выходной в библиотеку.

Дракон-библиотекарь, уже подпаливший один раз волосы Хрону, помогать не собирается, потому Кеша плетется искать сам. Что ж, через пять часов он понимает, что ничего не понимает.

Начинает он с приятного. Фрейя. Где можно в первую очередь узнать о демонах? Правильна, в своде законов Альянса. Из толстого томика, в котором прописаны правила поведения для всех магических рас в приличном обществе, Кеша заключает что Фрейя ему соврала. Демоны не могут, меняя тело, выбрать новый облик. Новые тела создаются клонированием старых. Из этого выходит что рассказ Фрейи - выдумка, даже не подкрепленная изучением вопроса. Это расстраивает, но и разжигает любопытство еще больше. Однако данных в личном деле о ней мало. Значится только, что она с Пиниона. А вот раса не указана, как и возраст. Да и вообще данных меньше, чем у кого бы то ни было. И это очень странно. Изучать Пинион на предмет хвостатых рас (хотя там кто только не живет на самом деле) Кеше лень, да и гложет обида на лгунью, потому он переключается на Сцинка.

У Сцинка не в предмет Фрейе гораздо больше данных. Значится, перво-наперво, что он с Вэйданы. Так же есть отметка о расе. Только вот странная отметка. Вот Хрон - на 100% орк без примесей. Кеша, Билли и Лизон - на 100% человеки обыкновенные. А Сцинк на 50% человек, на 25% оборотень и уже на оставшиеся - неведома раса с Эквариуса под названием иртен. Так же отмечено, что его отец как раз был человеком, а мать - смесью этого самого иртена и оборотня. Кеша потирает руки. Ну наконец-то, наверняка у этих самых иртенов имеются какие-то особые умения, которые и помогли соседу сварить зелье.

Из книги «Расы Эквариуса» Кеша делает вывод, что слишком обрадовался. Иртен оказывается банальным водяным. Единственные особые свойства - врожденные умения водной магии. Однако это все же наталкивает на некоторые мысли. А если он эту воду как-то уболтал? Такая идея в голову Кеше еще не приходила, и он, взяв пару книжек чтобы изучить их за пределами библиотеки, бежит в лабораторию.

И снова провал. Вода никак не заговорена, никакие особые заклинания водной магии на нее не наложены. Что из этого вытекает? Ничего. Кеша в пролете. Нет ни единого варианта кроме как пойти к Сцинку и все у него узнать, так сказать из первых уст. Только вот скажет ли?

«А не скажет, так скажет, - решает Кеша. - Каких только зелий нет в заначке у Торна... а если что и сварить не проблема. Так что скажет. Куда он денется».

-17-

Сон приходит на цыпочках, подкрадывается и тихонько дышит в уши. Над диваном покачивается волшебная лампа. Стеклянный шар с кружащими в нем светлячками обрамляет юбка абажура. И бьется об него, пытаясь прорваться в свой личный рай, пузатая ночная бабочка. Перед глазами Кеши мир плавится. То ли это он устал смотреть, то ли это мир устал держать плотную форму. Искать истинное утверждение не хочется, хочется спать. Однако глазам нельзя закрываться. Глазам... нельзя... закрываться...

Книга про демонов Пиниона опускается на закутанную в плед грудь. Глаза уже закрыты, рыжие ресницы опущены, рот приоткрыт а во всклокоченной голове гуляют приятные сны. Постепенно, вместе с магией уснувшего, гаснет и лампа. Кеша поддерживал ее чтобы читать ночью в гостиной - в комнате ему не сиделось. Теперь же Кеша спит, лампа потухла. Лишившаяся цели бабочка сторожит глазастыми крыльями сон рыжего студента.

Цок, цок, цок...

Каблучки опускаются на пол очень тихо. Это сложно, приходится сильно приподниматься на носках и ступать очень осторожно. В конце-концов, осознав ошибку, она разувается. Держит какое-то время в своих нежных ручках высокие красные лодочки, а потом кокетливо ставит их на журнальный столик. И тихо, шурша короткой юбкой, опускается на край дивана. Смотрит на лицо, усыпанное веснушками,