Приют - Татьяна Лаас Страница 10

тарелку с картофелем Джейн на свой поднос. Жаренная картошка обрела новых хозяев — мальчишек-техников, которые работали с Эйч. Они были вечно голодные и вечно растущие. А яблоко надежно спряталось в кармане рабочих штанов Эйч — Джейн может и передумать, а яблоко столько стоит, что Эйч может лишиться всей новой зарплаты за месяц, если сестра потребует яблоко назад.

* * *

В дверях кабинета Эйч столкнулась с уже уходящей, болезненно потиравшей ягодицу после укола Джейн. Предусмотрительно отступила в коридор — сестре и так тяжко пришлось, почти весь её привычный мир рухнул — если все пойдет хорошо, то её будут ждать только походы к доктору, роды, дети и пеленки.

Джейн ничего не сказала, хромая в сторону жилых отсеков. Эйч проводила её задумчивым взглядом, думая, что сама бы чувствовала в таком случае? Счастье или… Разочарование?

…Может, дать шанс Дейву? Не фонтан, конечно, парень, но ведь других не предвидится. Совсем.

Мать, просматривающая рентген-снимки у окна, прикрикнула на Эйч:

— Чего ты там застряла в дверях? Проходи — ты мне нужна!

Эйч с детства любила кабинет матери — эту непривычную белизну стен и мебели, эти хрустящие (белоснежные!) простыни на кушетках, стерильных столиках и шкафах, эти забавные распашонки для пациентов в мелкие цветочки или кошечки — привет из старых, еще благополучных времен. Множественные, дико таинственные по детству, приборы, которые она уже не раз ремонтировала, и предмет страшной детской зависти — работающий компьютер на столе у матери. Иногда та даже позволяла Эйч сидеть за ним и смотреть рисованные фильмы, абсолютно нереальные и часто непонятные. Сейчас Эйч, несмотря на собственный, выданный по работе небольшой ноутбук, даже под дулом плазмомета не смотрела старые мультфильмы — эти синие, бескрайние небеса, яркое солнце, чистенькие дети, веселые зверушки и их приключения навевали такую тоску, что выть хотелось. По детству она не понимала, сейчас же старые фильмы, фотографии, вырезки из газет, книги — любое напоминание из прошлого вгоняло её в депрессию — какими сволочами надо было быть, чтобы позволить разрушить такой красивый, чистый, яркий мир?

Эйч плотно закрыла за собой дверь и вошла в кабинет. Мать кивнула головой в сторону процедурной — там, на высокой кушетке прикрытый простыней по грудь лежал отловленный по утру парень. Он беспокойно спал под капельницей — чуть двигались пальцы, шевелились губы, словно хотели что-то сказать, иногда раздавался стон.

— Эйч, займись им — вариант № 2. Я уже устала заливать в него успокаивающие средства — три смертельных дозы, между прочим, за сегодня уже схватил, а все пытается проснуться. А я еще не все обследования провела.

Та потрясенно посмотрела на мать:

— Вариант два? Ты уверена? Он прошел через биосканер, я лично протаскивала его, прежде чем затащить в Клык.

Мать пожала плечами:

— Может, самый ранний вариант? Первый, экспериментальный, когда еще железа всего ничего пихали?

Эйч возразила:

— Тогда бы он не дожил.

— Ооо, ты не представляешь, какие они живучие, эти твари. Колонию на севере под чистую вырезали за то, что те отказывались выдавать им равные права. А в колонии было за двести человек. Двести не смогли противостоять всего десятку синтетиков. Эйч, давай вариант № 2 — мне нужно еще провести кучу анализов и обследований, да и Док напирает.

— Мне нужен твой комп и разрешение на нем работать. — Эйч прошла в процедурный кабинет. Глаза против воли уткнулись в найденного синтетика. Он…

…Черт, да он живой! Он очень живой!…

…не походил на те пародии на людей, которые она пару раз встречала — правда, уже в виде кусков разрушенной плоти. Синтетиков старались отстреливать еще на подходах, слишком они были опасны.

Мать отозвалась из кабинета:

— Можно подумать, ты не знаешь пароль от моего компа!

— И все же, ма… — Эйч села за небольшой стол, где стоял компьютер.

— Зануда! Я разрешаю тебе воспользоваться моим компом! Довольна? — Мать встала в дверях, надевая на себя белый халат для работы.

Эйч, уже во всю орудовавшая в чужом компьютере — сейчас она как раз скачивала на него нужную информацию со своей флешки и искала точку доступа, качнула головой в сторону парня на кушетке:

— Я не об этом, ма. Он не похож на синтетика. Он…

— Я же говорю — слишком старая модель.

— Или очень новая? — возразила Эйч.

Мать, склоняясь над парнем с пустым шприцом в руке, почти простонала:

— Опять твои бредни о том, что вдруг где-то сохранилась цивилизация? Эйч, когда ты вырастешь из этих сказок?

— Ма, он… Он слишком похож на человека! И он прошел биосканер! Мааа… Ты же знаешь — синтетики из-за своих центральных процессоров, занимающих весь головной мозг, не в состоянии пройти биосканер. Я тебе чем угодно поклянусь — ни единого всплеска не было на сканере.

Мать выпрямилась, на миг забывая о шприце и уже подготовленной вене парня:

— Эйч, данные загрузились?

— Еще нет. — Она демонстративно нажала кнопку на компе, начиная загрузку данных.

— Ну и?

Эйч сглотнула, заметив, как побежали строки на экране — данные загружались. Загружались в… Синтетика. Он даже не пытался сопротивляться. Антивирусник на нем был фиговый.

— Еще вопросы, Эйч? — мать без укора посмотрела на неё.

— Нет, ма… — Эйч неожиданно для себя заметила, как постарела мать. Нет, седину, морщинки вокруг глаз она видела и раньше, но вот эти устало опущенные уголки рта, почти пустые глаза, ставшие безвольными плечи… Эйч не хотелось верить, что её ма способна поддаться обычной для их общины депрессии, ей не хотелось думать, что обычно энергичная Кира выгорела, устала, сдалась, как почти все в Клыках. Ведь сколько не борись, сколько не выращивай скудный урожай, сколько не выходи в море за рыбой, сколько не вкалывай на ферме водорослей и грибов — ничего не изменить. Их мир мертв. Давно и безнадежно мертв. И даже дети, рожденные Джейн от этого синтетика (если он, конечно, способен к зачатию — синтетики нередко были бесплодны), не спасут мир — уже давно доказано, что пара людей не возродит цивилизацию. А у них всего-то и осталось, что Джейн и… Вот этот альфа-синтетик. Пара людей. Остальные безнадежно больны, чтобы спасать мир.

— Эйч? — тихо спросила мать. — Что-то не так?

Эйч прогнала крамольные мысли прочь — пусть Кира и выгорела, она выгорать не собирается. Она та лягушка, что помрет, сбивая масло. Да, черт вас всех дери, помрет! Но масло сбивать не прекратит. Жить. Здесь. Сейчас, потому что другого мира ей не предоставили, но жить! Не выгорать.

— Ничего, ма. — сглотнула Эйч. — Все