Колдовской вереск (СИ) - Анна (Нюша) Порохня Страница 10

- Что случилось, Арабелла? – тихо спросила Маири, склонившись ко мне. – Твои глаза видят то, что не видно другим?

- Нет, но при взгляде на этот замок у меня на душе появилось странное чувство… - прошептала и оторвала взгляд от зеленых стен. – Словно… словно…

- Словно у тебя внутри стало тесно, душа трепещет, а кончики пальцев холодеют? – продолжила за меня тетка.

- Да… похоже… - я сжала пальцы в кулак, чтобы немного согреть ледяные пучки. – Что это значит?

- Ты единственная из нас получила способности древних «видящих». Это отголосок настоящей силы ясновидения, - тихо сказала Маири. – Арабелла, ты предчувствуешь события. Что вызвало в тебе это чувство?

- Замок… - я оглянулась и снова испытала это странное ощущение.

- Итак, высшие силы предупреждают тебя, что произойдет нечто, связанное с графом, - задумчиво произнесла тетка. – Что ты чувствуешь? Страх, волнение, душевную боль?

- Нет… это похоже на падение с высоты. Когда страх сменяется восторгом от полета, - я наконец смогла объяснить свои ощущения. – Что это значит?

- В этом можешь разобраться только ты, - вздохнула Маири. – Ничего, скоро все вернется на круги своя, и ты вспомнишь, как с этим жить и как это использовать.

Вот это уж вряд ли… Мне оставалось лишь присматриваться, внимательно слушать и задавать вопросы, чтобы хоть что-то понять во всей этой неразберихе.

Мы въехали в деревню, и я отметила, что она очень даже милая. Покрытые соломой каменные домишки, немного мрачноватая церковь с яркими пятнами цветов под серыми стенами на главной площади и множество лавок с товарами. Но стоило нам миновать площадь и проехать чуть дальше, вид деревни изменился. Дома становились все хуже, появилась грязь, пристающая комьями к колесам телеги, а запах навоза был просто нестерпимым.

- Навозом смягчают шкуры, - Эдана усмехнулась, глядя на меня. – Поблизости находится лавка дубильщика.

Ага… понятно… Я обратила внимание, что здесь были и кузни, а это значило, что такие производства выносили на окраину деревни, где они бы не мешали запахами и звуками. И здесь, похоже, жили самые бедные жители поселения.

Хижина Бойда находилась на окраине в зарослях боярышника, и ее можно было обнаружить лишь по слабой струйке дыма, вьющейся из трубы.

Телега остановилась, и мы спрыгнули на мокрую траву. Господи, как можно жить здесь?

Хижина была низкой, с маленькими окошками, затянутыми бычьим пузырем, и с покосившейся крышей. Возле двери стояла скамья из прессованного торфа, бочка с дождевой водой и какие-то сельскохозяйственные инструменты.

Бойд распахнул двери, и мы вошли в полутемное помещение, пропитанное запахами пищи, дыма и крови.

Когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидела двух ребятишек, жавшихся к теплой стенке очага, в котором догорали дрова. Они были испуганы и, завидев нас, начали тоненько подвывать, пряча острые коленки под длинные рубахи.

Со стороны кровати послышался слабый стон, и Эдна направилась туда.

- Бойд, возьми ребят и идите на улицу, - распорядилась Маири. – Нечего вам тут делать.

Мужчина и не думал перечить, он накинул на мальчишек одеяло и вывел их из хижины.

Я не стала стоять как истукан, а занялась делом. Сначала я раздула огонь и подкинула в очаг еще дров, потом вылила в большой котелок воду из ведра и отправила ее на огонь. Обнаружив большой сундук в самом углу комнаты, я открыла его и вытащила оттуда несколько чистых простыней.

- Молодец, девочка, - шепнула мне Маири и попросила: - Достань из корзинки ячменный самогон, мне нужно обработать руки.

Я заглянула в корзину, полную всяких снадобий, и, увидев глиняную бутылку, выдернула пробку. На меня пахнуло спиртным, и я поморщилась – вот он, предок виски…

Пока Маири мыла руки, а Эдана что-то варила в небольшом черпаке, я подошла к кровати, и мое сердце сжалось от жуткого зрелища. Роженица совсем измучилась. Ее глаза закатились, кожа приобрела синюшный оттенок, а изо рта вместе со стонами вырывались хрипы. Бледные, скорченные пальцы сжимали одеяло и с каждым приступом боли судорожно тряслись. Она вдруг открыла глаза и уставилась на меня потухшим взглядом.

- По-мо-ги-те…

- Сейчас, дорогая, сейчас… - рядом появилась Эдана с кружкой и, приподняв голову женщины, приказала: - Пей, если хочешь, чтобы все это закончилось.

Бедняжка принялась жадно пить то, что предлагала ей тетка, и коричневые струйки потекли по ее подбородку и шее.

- Вот так… - Эдана вытерла ее лицо полотенцем и поправила подушку. – Сейчас боль утихнет.

Подошла Маири и ощупав живот женщины, поцокала языком.

- Он лежит поперек. Это очень плохо. Что ж, мамочке придется потерпеть, а этого сорванца мы сейчас достанем.

Я никогда не принимала роды и теперь со страхом и волнением наблюдала за происходящим. Маири убрала одеяло и принялась мять живот роженицы, разворачивая ребенка. Эдана вытирала пот с ее лба и приговаривала, когда Фанни было особенно больно:

- Пусть Диан Кехт заберет, пусть Бригит заберет, пусть Дану заберет, заберет боль, жестокую боль, что убивает женщину и жизнь и затемняет глаза!

И тут я услышала, как Маири принялась шептать какие-то слова. Прислушавшись, я поняла, что она тоже колдует.

-Босиком по тропинке, легкая поступь!

Босиком по промерзшей тропинке, ее легкая поступь!

За водой к роднику, к источнику в роще,

Где украшены ветви полосками ткани!

Но люди не слышат – сон в их ушах!

Сон в их ушах! Мрак в их глазах!

Руку она положит и все перевернется!

Водой изольется! Путь найдет!

И тут я вспомнила, как бабушка мне говорила, что надо развязать все узлы на одежде, расплести косы, раскрыть все окна и отпереть двери. Тогда роженице легче рожать будет.

Недолго думая я распахнула двери, с трудом открыла окошки и даже подняла крышку сундука. Расплела волосы и сняла поясок с платья.

Эдана с удивлением наблюдала за мной, а потом кивнула и улыбнулась. Она поняла, для чего я это делаю.

- Арабелла, подай мне горшочек с лопнувшей крышкой! – крикнула Маири и я снова бросилась к