Волки и надзиратели - Сильвия Мерседес Страница 10

Я отогнала мысль и хотела аккуратно уйти в столовую, закрыть за собой дверь. Но какой был толк? И, хоть он не повернулся ко мне, он точно заметил меня. Я не могла показывать, как он пугал меня.

Он смотрел на что-то на стене, отвлеченный. Я посмотрела туда. Там была голова монстра. Один из множества жутких трофеев, которые бабуля хранила в этом зале. Без морока, как я поняла со временем. Эти вещи были настоящими в этом жутком доме.

Эта голова была не такой чудовищной, как другие. Многие были жуткой смесью людей и хищников — медведей, волков, хорьков и прочих — но эта была нежнее. Оборотень-олень с теплыми карими глазами. Ее черты были как у лани, но с намеком на человека. Было сразу видно, что когда-то она была робкой и нежной.

Я перевела взгляд с нее на монстра. То, как он смотрел на нее… он знал ее? Она была рабыней тут? Если так, это было до меня, потому что я ее не замечала. Что-то в его взгляде показывало, что она была для него не просто товарищем-рабом. Она была важной.

Почему от этой мысли мне стало не по себе?

Семь богов, мне не нравилось видеть его таким. Я видела его в облике человека лишь несколько раз, но вид все время неприятно расслаблял меня. Я предпочитала видеть его монстром. Так я знала, что должна была ощущать при нем. Отвращение.

Но когда он был таким, хотя волк уже начал проступать, он казался странно нормальным. Настоящий человек, заслуживающий моего сочувствия. Даже сострадания.

Дрожь пробежала по моей спине. Я не видела рыжего оборотня в таком состоянии, но она тоже порой становилась человеком. И завтра мне придется…

«Они — монстры! — я стиснула зубы, закрыла глаза и заставила себя думать правильно. — Они монстры. Они порой выглядят как люди. Но это не важно. Они не должны быть, не должны существовать».

Почему я не могла заставить себя поверить в это?

Я задержалась, дала моменту затянуться. Дир еще не повернулся ко мне, но он знал о моем присутствии. Я была в этом уверена. И он стоял между мной и моей комнатой.

Выбора не было.

Я поправила рукав на плечо и пошла по коридору, покачивая бедрами. Он не повернулся, не смотрел, и я могла бы пройти мимо него, ничего не сказав. Но что-то во мне — моя глупая часть — заставило меня сказать с сарказмом:

— Твоя подруга?

Он повернулся.

Движение было резким, он был размытым. Я не успела вдохнуть, поднять руки в защите, а его длинные пальцы сжали мои плечи, толкнули меня на пять шагов назад, и моя спина врезалась в стену. Когда он открыл рот, рыча, я увидела острые клыки.

Но когда я посмотрела в его глаза, они были серыми. Серыми и с длинными темными ресницами. Человеческие. Со слезами.

Я должна была убрать его руки. Он был сильным, но в этом облике он не был слишком силен для меня. Я могла вырваться, оттолкнуть его изо всех сил, создать достаточно расстояния между нами, чтобы ударить по его челюсти.

Я стояла там. Смотрела в его глаза.

— Не, — заговорил он человеческим голосом, но с рычанием в горле, — говори о ней. Не… не…

Я ощущала его ладони, они дрожали на моих плечах. Мой рукав снова соскользнул, и пальцы его правой ладони впились в голую плоть. Когти начали впиваться в меня? Я хотела вырваться из его хватки. Но я не стала радовать его борьбой. И продолжала смотреть в его глаза.

— Ее звали, — сказал он, слова вырывались сквозь зубы, — звали… Несчастье. Нет! — он прорычал, звук был звериным. Его плечи опустились, голова склонилась, словно вдруг стала тяжелой на его шее. Его ладони сжали сильнее, и теперь его руки дрожали. — Ее звали… Несчастье. Нет! Нет. Ее имя! Ее звали…

Он вдруг отпустил, рухнул на колени передо мной. Его ладони ударились об пол, локти согнулись, не выдержали, и он чуть не упал на лицо. Я смотрела, как его руки меняли форму. Я почти видела, как кости ломались, искажались, соединялись. Форма растаяла, раскрыв больше мускулистой плоти его спины, где быстро прорастала шерсть.

Во рту пересохло, сердце болело. Почему-то я хотела коснуться его головы. Провести пальцами по длинным мягким волосам, пока они не затерялись в грубой шерсти. Я хотела что-то сказать. Что-то нежное. Утешающее. Что-то, чтобы ослабить боль, сотрясающую его тело и душу.

Боги, я так размякла?

Я отодвинулась, прижалась плечами к стене. Я ощущала на себе взгляд женщины-лани. Я не могла понять, смотрели ее стеклянные глаза на меня или сломанное существо передо мной. Но она точно утешила бы этого мужчину, как могла.

Я облизнула пересохшие губы, выдохнула с дрожью.

— Я… Дир…

Он вскинул голову. Я подавила крик, прижала кулак к открытому рту. Его нос стал удлиняться, слюна капала с белых клыков. Шерсть появилась на щеках и лбу, его глаза из серых становились желтыми с темными вытянутыми зрачками.

Он открыл пасть, и жуткий рычащий голос произнес:

— Меня зовут…

Его слова оборвались ревом, который сотряс меня. Я сжалась, колени не выдержали, и я попыталась слиться со стеной. Но он отвернулся от меня и побежал на сильных лапах по коридору, пропал из виду.

Силы в моих ногах окончательно пропали. Я сползла на пол, уткнулась головой в колени, закрыла голову руками. Но не плакала. Я не буду плакать. Больше никогда.

Я просто сидела. Очень долго.

6

Дир

Следующий день прошел как другие за долгие годы службы. Я вытерпел расцвет и закат монстра, вытерпел часы жестокости и медленно возвращение к человеческому сознанию.

День тянулся к концу, я сторожил врата ведьмы. Элората нажила врагов за годы, и они пытались порой пробить ее защиту. Никто еще не проходил мимо меня, но много шрамов напоминали о боях, которые я провел на службе у нее.

Сегодня было спокойно. Шепчущий лес стоял передо мной, зеленый, полный тайн, но не грозный, каким он бывал. Он намекал теперь на тайны не так грозно. У меня почти н было дел, я не мог отвлечься. И не мог не думать о неприятном ощущении движения моих костей под кожей, шерсти, отступающей и сменяющейся голой плотью.

Порой возвращение к человеку было облегчением. Хотя бы час я мог дышать и притворяться, что все нормально. Но сегодня… сегодня я хотел бы дольше побыть