Дикая магия. Особо демоническое Рождество - Елена Княжина Страница 10

– Ты ведь слышал, что он мне сказал?

– Застал финал беседы, – скупо бросил муж, относя нашу одежду в коридор. – Если хочешь, я вернусь и популярно ему объясню…

– Нет! – пришлось подбежать и на всякий случай повиснуть у него на локте, чтобы Андрей внезапно не телепортировался. Со мной в нагрузку Карпов не станет туда-сюда скакать: знает, что меня укачивает. – Просто… у него на запястье был такой странный символ. Вроде солнца, перечеркнутого клинками крест-накрест.

– Хмм…

– «Хмм»? – я ухватилась за ворот черной рубашки и развернула Демона к себе. – Когда ты так говоришь…

– Иногда «хмм» это просто «хмм», – уклончиво ответил супруг, и я вдруг подумала, что не так уж и страшно, что у меня от него есть секреты. Ведь и сам чего-то недоговаривает.

– А иногда не просто, – напомнила ему.

– Раньше в мире существовали ордена, преследовавшие магическое сообщество. Не слишком успешно, – Карпов задумчиво потер свой подбородок. – Но все они давно распались. Я потолкую с Артуром, может, он в курсе, что значит четвертованное Солнце. В любом случае, пока это проблема Вяземского.

– Кто-то из людей знает о магах, да? – уточнила заторможенно. Последнее время до меня долго доходила информация. «Положение обязывало». Представляю, как туго будет Джен, с ее-то непослушной извилиной. – И мы им не нравимся?

– Их можно понять, – выдохнул Карпов. – Наши миры обособлены друг от друга. Помощи от магов никакой, а вот вред… случается.

– Никогда не понимала всей этой конспирации, – проворчала в воздух. – Купола-невидимеры, запрет на телефоны и интернет, защищенные отводящими чарами пороги… Чувство, что мы все время прячемся. Но от кого? Мы не зло и…

– Боюсь, наши с ними взгляды на это отличаются, – хмыкнул Карпов и погладил меня по голове, как неразумное дитя. – Законы запрещают нам помогать обычным людям, используя свою силу. Делиться снадобьями, исцелять, останавливать пожары, эпидемии, наводнения. А как назвать того, кто смотрит на чужую беду, способен помочь, но ничего не делает? Просто стоит и позволяет Судьбе вершить свою волю.

– Но мы могли бы…

– Слишком велик риск быть обнаруженными, – перебил Демон. – Магов не так много, пигалица. Какими бы сильными ни были, мы не выстоим против оружия всего человечества. Хотя твой крестный давно борется с Советом, призывая изменить законы. Но пока на председательском кресле сидит Вяземский…

– Если люди ему немножко навредят, я возражать не стану, – пожала плечами.

Похоже, вместо спокойствия, миролюбивости и благодушия с беременностью во мне поселилась некоторая кровожадность. Еще не став матерью, я уже готова была защищать своих детей от всех, кто пойдет против нашей семьи.

– Что бы тот садовник ни наговорил, Ани, тебя не должно это волновать, – Демон уткнулся своим лбом в мой. – Тебя вообще сейчас не должно ничего волновать, договорились? Ничего, кроме нашего ребенка.

– Двух.

– А? – переспросил Карпов, не отлипая от моего похолодевшего лба.

До морфову же бабушку… Я ведь не планировала раскрывать карты сейчас! Средь бела дня, в суматохе подготовки к праздничному ужину.

Хотела сделать все по-правильному. Дождаться удобного момента, когда они с крестным усядутся в плетеные кресла на застекленной террасе с полными бокалами модифицированного цветочного сбора. Заведут очередной спор на одну из излюбленных тем. Поругаются, помирятся, показательно поворчат…

А затем, расслабленный и умиротворенный (но для виду все равно немножко мрачный, чтобы окружающие не расслаблялись), Карпов сгребет меня в охапку и предложит пораньше пойти домой. Ведь я якобы очень устала и нуждаюсь в отдыхе. Само собой, это будет лишь поводом, чтобы сбежать с шумного торжества.

Я со вздохом соглашусь, но с условием, что мы вдвоем прогуляемся перед сном и место я выберу сама. Ему не останется выбора, кроме как сказать «Да», а уж там… В заповедной тиши Эстер-Хазских холмов…

Да, все должно было быть именно так.

И вот какой тролль дернул меня за язык сейчас?

– Кого двух, пигалица?

– Детей, – пояснила сипло и ткнула пальчиком в свой живот. – Там два ребенка. Но оба наши, честное гоблинское.

– Ани, не шути так, – он все-таки отстранился и, стремительно бледнея, покрутил головой. Неужели и правда думал, что мне может прийти в голову такой глупый розыгрыш?

– Да какие тут шутки? Сама уже месяц «смеюсь», – я пожала плечами. И тут же прикусила губу. Явно зря я это сболтнула.

Черные брови опасно двинулись к переносице. Глаза сверкнули жаждой кого-нибудь срочно придушить. Хорошо, что я не затеяла этот разговор в Оранжерее: там слишком много потенциальных жертв.

– Месяц, – медленно повторил он.

Я нервно сглотнула. Мамочки.

– Угум…

– Ты месяц знаешь, что ждешь двойню. И молчишь?!

И зачем так громко рявкать мне на ухо? Со слухом у меня пока все хорошо. Вот сердце начинает пошаливать: бьется, как ненормальное, и все норовит скатиться в пятки.

– А что бы это изменило, Андрей? Они уже не рассосутся, – флегматично напомнила мужу, подрагивая от тяжелого взгляда.

– АННА!..

На грозный рык даже миссис Абрамс перепуганно выскочила из кухни, вся в муке с носа до колен. Но увидев, в целом, обычную сцену «Демон мрачный, негодующий и громко ревущий», закатила глаза и ушла обратно. Ничего нового.

– Мари провела диагностику месяц назад, – покаянно призналась, пока почернение Демона не зашло слишком далеко. У нас тут праздник, как-никак. Целых два.

– Мари, – повторил Карпов, мысленно отмечая галочкой еще одного кандидата на выбывание.

– Чтобы определить пол и все такое… А ты был немного занят. У крестного дела принимал, – затараторила, делая шажок назад. – Такая ответственность. Я ведь знаю, как это все для тебя важно…

– А количество будущих детей для меня не важно?!

Сколько ни отступай, все равно громко! Аж в ушах звенит.

– Я собиралась сказать.

– Так говори. Я слушаю, – Демон сложил руки на груди и уставился на меня своим фирменным жутким взглядом, с которым обычно принимает устный тест у первокурсников. У них потом еще неделю глаз дергается.

– Количество – два. В штуках, – чинно объявила, приобнимая собственное пузо с разбуженной где-то внутри магией. Фейерверки там испуганно поутихли. Папин строгий взгляд творит чудеса.

За