Я тебя придумала - Анна Шнайдер Страница 104

— Я пришла в Лианор, чтобы попросить у вашего величества благословения на брак с этим человеком. — Милли указала на Браша, который немедленно почтительно склонил голову.

Эдигор удивил меня в который раз за последние пару минут — прикрыв глаза, он втянул носом воздух и произнёс:

— Маг. Довольно сильный, стихии — Воздух и Вода. Как вас зовут, избранник принцессы Эмиландил?

— Браш, ваше величество.

Император кивнул.

— Что ж, хорошо. Я одного не понимаю, принцесса, почему вы пришли в Лианор ко мне? Почему не попросили благословения у своего отца? Или Повелитель отказал вам?

— Нет. — Милли покачала головой. — Отец ничего не знает, ваше величество. Но он бы вряд ли одобрил. У нас с ним отношения, мягко говоря, напряжённые.

Эдигор улыбнулся. А я, увидев эту улыбку, чуть не расплакалась — так я соскучилась по своему Игорю…

— Возможно, нам стоит спросить у него самого, принцесса? Повелитель, прошу вас, войдите!

И тут на лицах всех присутствующих — кроме самого императора, герцога и почему-то Ленни — отразилась настоящая, искренняя паника. Милли так вообще сделала шаг назад, будто намеревалась немедленно удрать из замка.

В зал действительно вошёл Робиар. Он нисколько не изменился с нашей последней встречи — всё такой бледнолицый эльф с чёрными прямыми волосами ниже плеч, тёмными, холодными глазами и тонким ртом, который сейчас вообще превратился в ниточку.

— Отец… — прошептала Милли, невольно прижимая правую руку к сердцу.

Он не успел ответить. Дверь вновь открылась, и в комнату вошли две девушки. Одна из них, одетая в тёмно-синее платье, была светловолосой, голубоглазой и восхитительно красивой. Настоящий ангел. Она, широко улыбаясь, вела под руку другую девушку, у которой был очень большой живот. Судя по его размеру, это седьмой-восьмой месяц беременности… а может, и девятый.

Бордовое платье, тёмно-каштановые волосы убраны под сеточку, спокойные серые глаза, чуть дрожащая пухленькая нижняя губка…

И я вспомнила…

«Императрица ждёт ребёнка», — так сказал Рым, ещё когда мы были у реформаторов.

— Нет…

Кажется, я произнесла это вслух. Потому что девушка в бордовом платье подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Она почему-то очень удивилась.

Но мне было не до неё.

Я больше не могла этого выносить. И, резко развернувшись, выбежала прочь из зала для приёма посетителей.

— Линн! — воскликнули хором Рым и Ленни, но я была уже за дверью.

.

Коридор, лестница, ступеньки, ступеньки, ступеньки… Удивлённые стражники, белые парковые дорожки, трава, деревья…

Я рухнула на землю неподалёку от какого-то пруда. Если бы я была в адекватном состоянии, но непременно бы обратила внимание на то, какой он потрясающе красивый — чистый, весь в цветах, похожих на кувшинки, но мне было не до прудов.

Тяжело.

Болело сердце, в уголках глаз вскипали слёзы.

Я не знала, почему и как Игорь оказался здесь, в Эрамире. Я не представляла, как он стал императором. Он, всегда бывший таким простым и понятным… в моём воображении тот Игорь, с которым я жила три с лишним года, никак не вязался с образом императора.

Но это всё сейчас неважно.

Игорь… Эдигор… Женат. И жена его… беременна.

Тогда как я… Всегда была — и буду — пустоцветом.

Когда тот, в чьих руках находится власть, четырежды избежит смерти и вспомнит свою любовь…

И что, что будет, если он вспомнит? Точнее, когда он вспомнит? Мы вернёмся в наш мир?

Но зачем, зачем ему вспоминать? Зачем возвращаться туда, где ты — просто булочник, а твоя жена — сумасшедший пустоцвет, который никогда не подарит тебе наследника? Зачем лишать ребёнка отца?

Это несправедливо.

Ты слышишь меня, Хранитель?

Это несправедливо!

— Линн…

Его тихий голос пощекотал щёки, коснулся ресниц, в которых застыли злые, обиженные слёзы.

Я повернула голову.

Белый… какой же он белый, Господи! Абсолютно белые волосы, светлая кожа, и даже одежда — вся белая. Только пуговицы на камзоле чёрные и блестящие.

Лицо у него было длинное, но красивое. Даже очень. И глаза — ярко-голубые и сияющие.

Я вскочила на ноги и сделала то, что давно хотела сделать — кинулась к нему и обняла изо всех сил.

— Моя маленькая Линн, здравствуй, — прошептал Хранитель, прижавшись горячими губами к моей щеке. — Наконец-то ты здесь.

— Как мне тебя называть? — спросила я, заглянув в его сапфировые глаза — теперь уже по-настоящему.

Он улыбнулся и погладил меня по волосам, замер на секунду, словно сам до конца не верил в случившееся.

А потом ответил очень тихо:

— Меня зовут Аравейн, маленькая. Но ты можешь называть просто Вейном.

Я изумлённо охнула и под тихий смех Хранителя медленно опустилась на траву.

Интересно, сколько ещё сюрпризов сегодня свалится на мою голову…

За пределами повествования

15 числа последнего месяца весны, года 1567 со дня возведения на престол первого из династии Альтерров, в 22.34 по Лианорскому времени скончался император Интамар.

В момент смерти в комнате его величества находились Аравейн Светлый и Повелитель тёмных эльфов Робиар. Именно они засвидетельствовали широко известное всем знаменитое проклятье императора Интамара, согласно которому раса, в будущем начавшая войну против кого-либо из обитателей Эрамира, станет навеки проклятой.

«Пусть вечный мир будет на Объединённых землях Эрамира. Пусть поселится в ваших сердцах терпение и уважение друг к другу. Пусть не возникает войн и распрей. А тот, кто нарушит мой завет, проклят окажется, и народ его вскоре исчезнет с земель Эрамира», — именно эти слова, согласно свидетельству Аравейна Светлого и Повелителя Робиара, произнёс Интамар.

Вскоре после смерти императора Повелитель уехал в Эйм, который в дальнейшем практически не покидал.

Аравейна же никто не видел