Ульяна Соболева - Легенды о проклятых 2. Непрощенная Страница 11

***

Я сильно сжала ее руки, чувствуя, как и сама холодею внутри. Вот это неверие...это отрицание. Я тоже долго не могла поверить, что выжила только я. Долго не могла поверить, что нас предал тот, кто сидел с нами за одним столом еще несколько дней назад.

- Мой разведчик вернулся из Лурда. В Талладасе новый велиар – старший сын Ода Первого. Твоего отца обезглавили. Вийяры не всегда держат свое слово.

Тряхнула ее за плечи, заставляя смотреть на меня. А мне стали казаться невыносимыми ее огромные глаза и слезы застывшие в них...И каким-то кровавым узором складывались картинки...

- Мою семью он предал точно так же. Идем в шатер, холодно здесь. Давай. Застудишься босиком.

***

Меня втащили в шатёр и оставили там одну оплакивать свое горе. И за это я была благодарна ей сейчас. Той, которая только что едва не позволила растерзать меня. Той, которая сообщила с какой-то долей сочувствия в голосе эту новость. Но мне не нужно было ее сочувствие. Я хотела одного – одиночества, чтобы полностью отдаться этой опустошенности, в которую меня только что окунули. Я не верила ее словам и продолжала тихо всхлипывать, сжимая замерзшими пальцами плечи, впиваясь ногтями в кожу, чтобы унять ту боль, которая сейчас резала будто ножом. Изнутри. Я чувствовала каждое его движение, извивалась от проникновений острого лезвия, продолжая убеждать себя в том, что такого не может быть. Зачем Оду Первому предлагать мне замужество и отправлять дары в Лурд, если он мог с самого начала поступить именно так: захватить город и уничтожить нашу семью? Или сын всё же ослушался своего отца?

Лезвие под кожей всё быстрее наносило удары, заставляя выть от нестерпимой боли и непонимания. Я молилась. Да, я молилась Иллину и всем остальным богам, которых только могли почитать люди, чтобы всё это оказалось страшным сном. Конечно, сном. Сейчас Тила разбудит меня, и мы спустимся к моему отцу. Он улыбнется устало и пригласит меня к скудному обеденному столу. Живой и здоровый. А потом…потом я буду умолять его гнать посланников из Лассара в Преисподнюю, откуда их отправили к нам. Вот только сердце сжимали холодные тиски осознания, что в любом случае нас ждал именно такой исход.

Я не знаю, сколько времени провела наедине с собой. Очнулась только когда предводительница разбойников снова вошла в шатёр и, скрестив руки на груди встала передо мной, глядя сверху вниз.

- Я уважаю твое право оплакивать свои потери. Но в нашем отряде есть те, кому не повезло еще больше, чем тебе. И все они, несмотря ни на что, всё еще хотят жить и мстить. Я предлагаю тебе, Лориэль дас Туарн, остаться с нами и идти на Лассар, отомстить за свой народ и своего отца. Или же убираться отсюда прямо сейчас. Пришло время сделать свой выбор, девочка.

Я горько засмеялась, чувствуя, как продолжают катиться из глаз слезы, как сжимается желудок от страха, и всё еще колотит от мысли, что придется выбирать. Да и о каком выборе говорит эта женщина? У меня не осталось ни дома, ни близких. Мне некуда возвращаться, и мне больше не к кому идти.

Встала, чуть пошатываясь от слабости в коленях, схватившись за ее протянутую руку, и посмотрела в уверенное лицо Далии. Увидела по глазам - она знала, что я выберу.

- Я остаюсь с вами.

ГЛАВА 4. РЕЙН

Я смотрел на языки пламени в камине и жадно прикладывался к фляге с дамасом. В голове шумело и гудело. Моя комната напоминала ристалище. Я разнес в ней все, что попалось под руку. Сам не помню, как ломал и крушил полки, трюмо, картины. В замке воцарилась гробовая тишина. Каждая тварь тряслась от ужаса, ожидая на кого обрушится мой гнев. Никто не смел сунуться ко мне в комнату. Только под окнами толпа зудела, как улей пчел. Они ждали. Сегодня я ненавидел каждого из них. В эту секунду я не был валлассарским велиаром я был тем, чью женщину собирались казнить. Вот эта свора людишек приняла решение за меня, и я обязан удовлетворить их желание потому что не имею права пощадить убийцу валлассарского мальчишки. Потому что девочка-смерть подставилась, и я знал кто победит во мне сегодня и от этого хотелось биться головой о стены, что я и делал. Глотал дамас и бился лбом о железную каминную решетку, сжимая горячие прутья пальцами и не чувствуя ожогов. Выл от бессилия и проклинал ЕЁ за то, что поставила перед этим выбором.

Обломки, щепки, битое стекло и посередине я с застывшим взглядом и покрытым испариной лицом. Мертвецки пьяный и в тот же момент до безобразия трезвый. Не берет жидкость адская, не пронимает мозг, не течет по венам благодатным забытьем. Я саанана наяву вижу, как скалится мне окровавленным ртом и манит пальцем прямо в адскую бездну.

С яростью двинул ногой по решетке камина и вцепившись себе в волосы зарычал. Идиотка! Подписала себе смертный приговор! И я ничего, мать ее, не могу сделать! Только вынести окончательный вердикт. Этого от меня все ждут, и они правы, мои люди, уставшие и истерзанные войной, дававшие ей шанс за шансом вместе со мной. Нет больше шансов. Закончились. И права морального не имею пощадить убийцу Лютера. Свою я давно пощадил…пусть и не простил.

Я понял это тогда, когда мои кости трещали и ломались, рвались сухожилия и капала кровь из волчьей пасти с только что прорезавшимися клыками. Адская боль простреливала вдоль хребта и взрывала мне мозг ослепительными вспышками, пока не затихла на кончиках шерсти и я не отряхнулся, разбрызгивая капли крови в снег, принюхиваясь к ее запаху, витавшему в воздухе. Теперь я чувствовал его так остро, что он пронизывал меня тонкими нитями, резал изнутри и дразнил своей насыщенностью. Из-под лап вылетали комья снега и грязи, а я бежал по её следу, чувствуя, как трещит под когтями лед и адреналин свистит в ушах. Волк чуял бойню и жаждал крови.

Я понимал только одно - не знаю, как, но я вкусил проклятие и испил его, оно до сих пор взрывается на языке мелкими искрами звериного наслаждения. Ее кровь смешалась с моей. Мой хищник ощущал её внутри и триумфально рокотал победным утробным рычанием. Теперь ей не скрыться от меня. Я почую ее за километры.

Ненависть смешалась с азартом погони и осознанием необратимости. Мне воняло смертью, я бежал по снегу и ощущал эту вонь в воздухе. Мертвая плоть мальчишки источала этот запах, и я потоптался у трупа несколько секунд, принюхиваясь и ощущая зловонное дыхание того, кто убил маленького Лютера, чтобы взять его душу в свой плен. Это не человек – это ОНИ, те твари бестелесные, которые я видел в своих кошмарах. Они утягивали меня на дно мерзлого болота, и я тонул в вязкой кровавой жиже из останков моих жертв. Некоторых из них я узнавал и дергался каждый раз, когда на меня смотрели мертвые глаза растерзанных мною людей. Их сотни и все они жаждут моей смерти, а мне не страшно я смотрю на них и понимаю, что убивал бы их снова потому что все они лассары, а значит виновны и я лишь исполнял приговор. Я оружие в руках Повелителя. Но разве не клялся Рейн дас Даал, что нет у него веры иной, чем вера в справедливость и нет иного Повелителя, кроме собственной совести и чести валласского воина. Кровь за кровь. За каждую каплю валласской - реки лассарской вот она правда дас Даалов. И пока не захлебнется Лассар я не остановлюсь.