Александра Турлякова - Рифейские горы Страница 11

— Моя кормилица была из аэлов.

— Ну, что ж, по крайней мере, не придётся тратить на это время, — Аэл с ухмылкой повёл плечами. Он продолжал сидеть, а Ирида стояла в трёх шагах от него. Аромат отваренного с пряными травами мяса дразнил, приковывал взгляд, большого труда стоило не смотреть постоянно на это блюдо.

Да, с нашей едой не сравнить, только хлеб и вода. Да и хлеб-то какой! У отца и слуги лучше ели.

— Пока, до прибытия, ты будешь жить здесь, со мной, — их взгляды снова встрети-лись, и на этот раз не выдержала Ирида. Возмущению её не было предела. Да как он может? Как он смеет вообще? Такое — предлагать?! Нет, не предлагать — приказы-вать! Распорядился, — наложницей своей, проституткой… — Тебе подберут нормаль-ную одежду. Примешь ванну… Я уже отдал соответствующие распоряжения…

— Мне ничего не надо. Да и не хочу я вовсе…

— Я не спрашиваю, чего ты́ хочешь. Я приказал, значит, так и будет. — Он стреми-тельно поднялся, и Ирида невольно отшатнулась. Ударит? Видела его глаза очень близко, незнакомые, тёмные, почти чёрные, с опасной чужой глубиной. Это холод-ные глаза человека, который и вправду способен ударить женщину. Это глаза чело-века, убившего твоего отца, твоего брата и мужа, того, кто сломал твою жизнь одним ударом. — Тех, кто меня не слушается, я наказываю хлыстом. Ты хочешь, чтоб тебя высекли? Мне только слово стоит сказать. Могу отдать тебя матросам или своим воинам. Ты этого хочешь?

Ирида опустила голову, чувствуя, как краснеет её лицо от возмущения, от постоян-ного унижения, какому подвергает её этот человек. Каждым своим словом он насме-хается, унижает, лишает воли.

— Мне хотелось бы остаться со своими… — Слабый протест, глупый в её положении.

— Ты хотела сказать, с моими рабами? В трюме? Среди грязи и вони, с дрянной пищей и плохим обхождением? Любая женщина моей Империи мечтает о твоей судьбе. Стать матерью Наследнику! — Ирида аж поперхнулась при этих словах, взгля-нула на него с немым ужасом.

— Я не…

— Я подарю тебе всё, что захочешь, взамен за сына… Даже свободу. Хочешь быть свободной?

— У меня всё равно нет больше дома. Мне некуда возвращаться. Кому я буду нужна после…

— О-о! — он рассмеялся, чуть откинув голову, показывая белые ровные зубы. И этот смех разозлил Ириду. Тебе смешно, значит? Весело? Убили всех, кого не смогли взять с собой, на корабли. Младенцев, стариков, раненых. Сожгли всё до последней жердинки… А теперь смеёшься?! Ты же сам, наверняка, распоряжался своими вои-нами. Будь же ты проклят! Сам — и дети твои. Да, и дети!

— Я лучше мыть полы буду. Стирать самую грязную одежду, чем ещё хоть раз… — заговорила громко, с возмущением, вздёрнув подбородок. Он схватил её за руку, рывком притянул к себе:

— И это вот этими-то ручками? — Опять издевательская усмешка.

Ирида попыталась освободиться, придерживая разорванное платье одной только рукой.

— Пусти!

Это неожиданное обращение на "ты" удивило аэла. Он оттолкнул её, отшвырнул на ложе.

— А вот так говорить со мной я бы не советовал.

Ирида упала спиной на мягкое покрывало, но подняться не успела. Два стреми-тельных шага, и он придавил её за руки к кровати, наклонился, заглядывая в глаза, улыбаясь уголками губ.

— Видишь, я сегодня без кинжала…

— Не надо… Пожалуйста… — сам язык против воли просил о милости. Аж голос упал до шёпота.

— Не бойся, тебе понравится. Я буду сегодня особенно нежен. — Подался вперёд коснуться губами — Ирида сморщилась от отвращения, отвернулась, зажмуриваясь. Но аэл вдруг выпрямился, убирая руки, с торопливой нежностью провёл пальцами по щеке. — Ну? Что там?

Этот вопрос предназначался кому-то третьему. Закрываясь руками, Ирида припод-нялась, отодвинулась в сторону, подальше от аэла.

— Господин Кэйдар, там лодка подошла. Вы же хотели, чтоб вас предупредили, как только они вернутся… — Слуга сам понимал, что появился не вовремя, стоял, низко опустив голову и плечи, виноватый лишь в том, что, выполняя приказ, отвлёк хозяи-на от его личного дела.

— Он бы мог сделать всё и сам, — чуть слышно проворчал аэл, поправляя пояс, при-глаживая волосы. Вышел из шатра, в сторону Ириды даже не взглянув.

"Святая Мать-Создательница! Не оставила в милости своей…"

* * *

— У нас ещё один из тяжелораненых помер, — сообщил Лил, переводя усталые глаза на Лидаса. — И двум другим операция нужна. Один я в таких условиях не справ-люсь… Ещё дня три плыть — не иначе, а им столько не продержаться.

— У вас же был помощник, или ученик. Я помню, — Лидас, стиснув подлокотники кресла, чуть подался вперёд, заглядывая собеседнику в глаза.

— Он погиб, — ответил Лил и, отпивая из бокала, опустил взгляд. — Толковый был парень. Но полез, куда не следует… Придётся подыскивать нового ученика…

Лидас покачал головой с пониманием. Невезучий человек, этот Лил. За пять лет их знакомства он постоянно получает от Создателя одни лишь неприятности. Сейчас, вот, лишился ученика, второго уже за эти пять лет. В прошлый поход его ранили самого. Чудом жив остался! Это что! Рассказывают, десять лет назад, когда по Им-перии катился мор, он лишился жены и троих детей, вымолил у Творца последнего младшего сына, дав обет при этом: помогать всякому бесплатно, даже рабу.

Сын его, правда, вот уже два года как погиб в походе против вайдаров, а Лил всё равно верен своей клятве.

— А как, кстати, тот варвар? — впервые за два дня вспомнил про гребца и не удержал-ся с вопросом.

— Живой пока. Держится. И откуда столько силы берёт? — Лил покачал головой. Было в этом движении невольное уважение. — А что? Организм молодой, возможно, выносливость от рождения. Среди варваров такое бывает. — Потянулся долить вина в бокал. — Первое время бредил сильно… Да язык какой-то незнакомый, не виэлий-ский… А теперь молчит, вообще ни слова. Онемел, как будто… Смотрит в потолок, без всякой мысли… Такое бывает иногда после тяжёлого ранения или сильного испуга. Лечить бесполезно, пока само не пройдёт. Есть не ест ничего, пьёт, только когда сам дам… странный немного… И, кажется мне, с головой у него немного того… — Лил не сдержал короткого смешка, поводя указательным и средним пальца-ми у левого виска. — Тихий сдвиг. Но оно и понятно, после бичевания обычно не выживают… А зачем он тебе, собственно? — Посмотрел на Лидаса в упор, тот даже смутился немного.

— Да никуда, вообще-то. Просто жалко стало — и всё! Смелый он… А может, тело-хранителем его своим сделаю… У меня был такой раньше, в детстве. Верный, как собака.

— А этот, думаешь, таким же будет?

— А куда он денется? Я же его спас…