Рабыня для чудовища востока (СИ) - Блэк Айза Страница 11

— Но ты же не знаешь наверняка. Ты тут не была. И это всего лишь слухи, а нам ли не знать, как люди умеют все преувеличивать и приукрашивать, — вот не верится мне, что все так ужасно, или я снова пытаюсь подсознательно отгородиться от действительности.

— Когда столько народу рассказывают одно и то же, как тут не поверить. Я в свое время про Шантару столько инфы перелопатила. Даже говорила с теми, кто вернулся.

— А такие есть?

— Ага, — кивает. — Но ты не дрейфь подруга. Считай, к Владыке нам путь закрыт. А там прорвемся!

Я же воспряла духом именно от слов подруги по несчастью про возвращение. Значит, все же есть шанс! Маленький, но он есть!

Нас привезли к какому-то двухэтажному дому. Навстречу вышли трое бородатых мужчин, хмыкнули, оглядев нас сальными взглядами. Обстановка в доме была привычная. Ничего не напоминает, что мы совсем в нескольких шагах от варварской страны.

— В душ. Быстро. Встали в очередь, — Серж ходит, высоко задрав голову. Орет, матерится. — Живо двигаемся. Не задерживаемся. Потом за новым тряпьем к Юрику.

Охранник стоит и разбирает мешки с красочными блестящими вещами. После душа, предварительно окинув обнаженных девушек взглядом, выдает новые наряды.

— А ты куда собралась, мразота? — Серж выталкивает меня из очереди. — Обойдешься. Не заслужила привилегий. Так хоть грязь твое уродство скроет, — и хохотнул, в восторге от своей шутки. — Времени мало, до заката, нам надо пересечь границу. Шевелимся! — снова заорал, обращаясь к девушкам.

У меня нет слез. Нет даже воспоминаний о прошлом. Я сижу, забившись в угол, и представляю, как он будет ползать передо мной на коленях, моля о пощаде. Только эти мечты мне сейчас, как обезболивающее на кровоточащую душу. Я заставлю его почувствовать себя ничтожеством. И с каждым взглядом, на когда-то обожаемое и любимое мной лицо, растет ненависть и жажда мести. Она проходится по заледенелому нутру, бежит по холодной крови, дает осознание — ради этого момента, я готова выживать.

Девушек даже покормили. Дали фрукты, хлеб, воду. Я же так и осталась сидеть в углу. Глядя с жадностью, как прохладная вода льется им в рот, как они пьют, причмокивая. Потом отвернулась, чтобы не агонизировать и не усиливать пытку.

Нас снова загнали в грузовик. Девушки заметно повеселели.

— На… перекуси, — Марыся достает из своего бюстгальтера, расшитого жар-птицами, яблоко. — Для тебя припрятала, — заговорщически подмигивает.

— С… с… спасибо… — вгрызаюсь в угощение. Кажется, ничего более сочного и вкусного я сроду не ела.

Ехали мы не очень долго. Когда грузовик остановился, все мигом затихли. К нам заглянул огромный бородатый мужчина. Длинные волосы убраны назад. Белая развивающаяся сорочка, а глаза… там нет ничего человеческого. Принюхался. Осмотрел нас. И исчез.

— Оборотень. Мы на границе… — шепнула Марысе.

Она лишь кивнула. Призывая меня хранить молчание.

Снаружи фургона раздались голоса. Из всех выделила Сержа, его голос, как лезвие по венам. Сколько ни прислушивалась, не смогла разобрать, о чем они говорили.

По всей видимости, границу мы пересекли без проблем. Особых вопросов у оборотней не возникло, раз мы очень быстро снова тронулись в путь.

И тут даже ничего толком не видя, поняла — это Шантара. Тут совсем другой воздух. Раскаленный. Кажется, что делаешь вдох, и легкие обжигает пламя. Причем перемена произошла сразу, как граница осталась позади, как по щелчку пальцев.

Нас уже накрыли сумерки, а ощущение, что мы едем по разгоряченной лаве, только усиливается. Земля горит, а вместе с ней и мы. Только вот жары не чувствую. Мне все равно холодно. Никакому пеклу Шантары не растопить лед внутри меня.

На ночлег мы остановились в пустыне. Вокруг только песок и бескрайнее небо. Оно в Шантаре почти черное и звезд нет. Охранники разожгли костер. Разложили для себя палатки. А нас сковали цепью, прицепили ее к грузовику. Так и оставили лежать всем в куче, на песке. Мы же товар для них.

Надо поспать. Набраться сил, неизвестно что завтрашний день для меня приготовит. Так пытаюсь заглушить мысли и страхи. Мне необходимо просто отключиться. Прилегла, закрыла глаза, и тут словно меня током ударило, подскочила. Села. Все девушки спят. Протираю глаза. Смотрю вдаль. А там за песчаной насыпью горят два оранжевых солнца. Маленькие, едва заметные вдали, но я каждой клеточкой кожи ощущаю их. Они проходятся по мне, ощупывают, изучают, парализуют. Замерла. Не могу пошевелиться. Только смотрю, на эти два солнца.

С опозданием до меня доходит — глаза. Или нет? Таких же глаз не бывает? Пытаюсь разглядеть еще что-то. Кому принадлежат солнца. Вырисовывается темный силуэт. Волк. Какой-то слишком огромный. Нечеловеческих размеров.

Он не двигается. Как статуя замер. Смотрит только на меня. Хочет разорвать? Съесть? Что ему нужно? И тут глаза начинают менять свой цвет, из ярко-оранжевых плавно перетекают в лазурные. Словно тут посредине пустыни образовался оазис кристально чистой водой. Я слышала, что у людей в пустынях бывают галлюцинации, может, и у меня так?

Лазурное сияние, оно манит, зазывает, проникает куда-то в меня, насыщает влагой. Очень странные ощущения. Я почему-то не хочу их прогонять. Желание поспать как рукой сняло. Мне хочется и дальше смотреть в эти две лазурные точки. Очертания волка, песок, небо, все исчезло. Осталась только лазурь, дивный непередаваемый цвет, дарящий новые странные будоражащие ощущения.

Сколько это продолжалось, не знаю. Время остановилось. А потом внезапно все исчезло. Словно и не было ничего. И я провалилась в сон. Впервые мне так хорошо спалось. Посреди пустыни, закованной в цепи. Когда меня разбудили криками и матом, я решила, что это все мне приснилось.

Глава 10

Мужчины завтракали, а мы смотрели на них голодными глазами и облизывались. Я наблюдаю за девушками, некоторые становятся и молят хотя бы о глотке воды. Пропускают мимо ушей обидные реплики. Предполагаю, они готовы на многое, лишь бы удовлетворить обычные людские потребности. Вот так, теряется человеческий облик. Вот так ломают. Жутко. Даю себе обещание, что приложу все возможные усилия, но не буду вот так унижаться. К бездомным собакам и то отношение лучше.

Пока идем к грузовику, смотрю на небо. Оно тут темно-синее, отчего все вокруг выглядит намного темнее, даже утром. Тут нет облаков. А солнце, кажется, очень низко, оранжевое, пылающее, как вчера эти глаза, точь-в-точь. Раскаленный воздух уже воспринимается легче. Более привычно. А жара, она меня не смущает, хоть девочки все обливаются потом.

— Настал наш день икс, — Марыся то и дело крутится, вертится, то пытается разглядеть что-то через дырочки, то опускается на корточки, — Волнительно-то как!

— Нас везут продавать, — морщусь, сама эта фраза уже режет ножом.

А еще мне паршиво, от того, как вольготно себя чувствует Серж. Он сейчас выручит деньги и преспокойно вернется на родину. Ни капли не заботясь сколько судеб он сломал, сколько девушек найдут тут свою погибель. Нет. Не может это остаться безнаказанным! Ведь он будет продолжать. Все так гладко идет. Бизнес налажен. Тут вспоминаю старую поговорку: «Сколько веревочке не виться, а конец будет».

— И я дождусь твоего конца…

— Чего? — Марыся дергает меня за плечо. — Чего ты там бормочешь?

— Да… так… мечты…

— Ты это, подруга, послушай меня… — становится очень серьезной, — Забей на него. Выкинь из головы, тут надо думать, как свой зад пристроить и сохранить. А он… — показывает жест средним пальцем.

Киваю. Спорить смысла нет. Ей не понять. У нее совсем иное отношение к жизни.

Через какое-то время мы едем все медленней и медленней, а потом и вовсе останавливаемся. Серж открывает клетку, окидывает нас презрительным взглядом.

— Мы приехали. Ловить каждую мою команду. Одно неверное движение и откручу голову. Без шуток, — буквально выплевывает слова. Но по бегающему взгляду понимаю — нервничает. Он боится оборотней.