Разоблачение - Эвангелина Андерсон Страница 11

где Джесси по субботам пекла ему блинчики в форме Микки Мауса. И уголок для завтрака со встроенной круглой кабинкой и потертыми клетчатыми подушками, где она занималась с ним математикой. Одна из картин, которую Джесси нарисовала в художественном классе, — акварельное поле с цветами драгоценных оттенков — все еще висела над уголком. У Раста заколотилось сердце, когда он увидел в одном из углов знакомые петлистые инициалы Дж. Р.

«Боже, Джесси, — подумал Раст, — ты все еще здесь. Куда бы я ни посмотрел, мне кажется, что ты никогда не уходила. Как будто ты можешь вернуться в любую минуту, назвать меня «малыш» и взъерошить волосы».

В горле встал ком, который Раст не смог проглотить, а глаза вдруг вспыхнули. Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал из этого дома? Пять лет? Десять? Обычно Раст старался встречаться с родителями на нейтральной территории — сводить их в хороший, шикарный ресторан, покушать, перекинуться парой слов и попрощаться. Так детектив мог сохранить спокойствие, и ему не нужно посещать свой старый дом или вспоминать, что весь дом был святилищем его погибшей сестры.

Повсюду чувствовалось присутствие яркой личности Джесси. Раст увидел еще один отпечаток в музыкальной комнате — фотографию в рамке, на ней она с улыбкой и длинными русыми волосами стояла у рояля, на котором постоянно занималась. Но несмотря на призрачное присутствие, смерть Джесси была запретной темой. Его родители ни с кем не обсуждали это и не желали, чтобы об этом говорили другие.

— Джесси… — грустно прошептал он, взяв в руки фотографию. Раст хорошо помнил тот день — Джесси сфотографировали на заднем дворе за несколько дней до смерти. Какой счастливой она была, какой живой.

«Я спал с этой фотографией целый год после твоей смерти. После того, как он убил тебя, — вспоминал Раст, проводя большим пальцем по светлой дуге бровей. — С фото и рубашкой, которая была на тебе перед той вечеринкой. Она все еще пахла твоими духами, как свежесрезанные цветы. Я кутался в нее и представлял, что это твои руки, обнимающие меня. О, Джесси…»

Капельки слез падали на лицо его мертвой сестры и скатывались по блестящему стеклу, отчего казалось, что плачет Джесси. Плачет о всех годах, которые пропустила. О младшем брате, которого оставила, такого потерянного без нее…

— Адам? Что ты делаешь здесь в такое время?

От удивления Раст чуть не выронил фотографию. Крепко держа ее в руках, он повернулся к своей матери, стоящей по другую сторону от рояля.

Кэролин Раст была уже немолода, но по-прежнему гордо стояла, выпрямившись, совсем не изменилась с возрастом. Ее волосы, когда-то такие же рыжие, как у Джесси, теперь серебристо-белые. Волосы уложены в элегантную прическу на затылке, а ее костюм уместен разве что на деловой встрече элиты.

— Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? — повторила мать снова. — И что ты делаешь с фото?

Она неодобрительно посмотрела на фотографию Джесси в руках сына, как будто поймала его за чем-то неприличным.

— Предаюсь воспоминаниям, — ответил Раст. Он осторожно положил фотографию обратно на рояль. — Слушай, мама, я пришел, потому что нам нужно поговорить.

— О? — мама вскинула бровь. — Хорошо. Проходи в кабинет.

Раст последовал за ней в заставленную книжными полками комнату с мягкой кожаной мебелью. В кабинете его отец всегда назначал наказания. Детектив снова почувствовал себя ребенком, которого приглашают в кабинет для разговора, тем, кто нарушил одно из многочисленных домашних правил и которого вскоре должны отшлепать или наказать.

— Где отец? — спросил Раст, когда его мать устроилась в глубоком кожаном кресле с латунными пуговицами и жестом показала сыну сесть в кресло напротив.

Мать вздохнула и сжала пальцы.

— Ну, это то, о чем мне нужно с тобой поговорить. Я все собиралась позвонить тебе, но все как-то не решалась…

Раст почувствовал прилив паники.

— Он болен? В больнице?

— Нет, я думаю, он на Багамах. Или там, куда старые дураки уезжают в поисках молодых девушек. — Его мать покачала головой. — В любом случае, суть в том, что мы разводимся.

— Что? — Раста ничто не могло потрясти больше, разве только смерть отца и нежелание матери заниматься его похоронами. — Вы что? — спросил он снова.

— Честно говоря, Адам, я не понимаю, почему ты так удивлен. Ты же знаешь, что между нами уже давно не все в порядке. С тех пор как… — его мать покачала головой. — Не настолько давно.

— Не с тех пор, как Джесси убили, ты имеешь в виду, — сказал Раст низким голосом. — Не делай такое лицо, мама — ты же знаешь, что это правда.

— Это не повод говорить об этом, — осуждающе нахмурилась мать. — Так что, будь любезен, прекрати говорить на неприятные темы и скажи наконец, зачем пришёл.

Раст сделал глубокий вдох и попытался успокоиться.

— Я… я улетаю, — сказал он

наконец. — Не только из города или страны. Я покидаю Землю. Улетаю на корабле Киндредов за тысячи световых лет отсюда и не знаю, когда вернусь. На самом деле мне сказали, что я могу… могу не вернуться. Мне жаль, мама.

Несколько мгновений женщина просто сидела и смотрела на сына. Вдруг она, казалось, пришла в себя и вздохнула.

— Не стоит, Адам. Ты все равно почти не появляешься — я уверена, что мы справимся без тебя.

Это обвинение было справедливым, но все равно неприятно поразило.

— Спасибо, мам. Я тоже буду скучать по тебе, — сухо ответил Раст.

— Я уверена, что так и будет, — кивнула мама.

— Разве тебя не интересует, почему я уезжаю? — Раст чувствовал себя маленьким ребенком, который ждет одобрения, показывает матери пятерку с плюсом за контрольную по математике или «отлично» за сочинение по книге и надеется на похвалу — хоть на какую-то реакцию. Но, как обычно, мать не даёт поддержку.

— Я уверена, что у тебя есть причины. — Она опустила взгляд на свои сложенные пальцы, а затем снова посмотрела на сына. — Адам, если ты серьезно настроен уехать, я должна тебе кое-что сказать. То, что ты должен знать.

— Что? — Его сердце внезапно заколотилось. — Это из-за Джесси? Что-то, что ты не рассказала мне, когда я был ребенком?

— Что-то вроде того, но не то, о чем ты подумал. — Мать снова бросила на Раста укоряющий взгляд. Взгляд, который говорил, что он задаёт «неприятные» вопросы и должен забыть о них.

— Что тогда? — Раст был искренне озадачен.

Мама сделала глубокий вдох.

— Адам, я не знаю, как тебе это сказать, поэтому просто скажу. Тебя усыновили.

— Что? — Это слово должно было прозвучать как рев во всю глотку,