Сквозь дебри и пустоши - Анастасия Орлова Страница 11

«Со всем уважением, товарищ майор… отдавая приказ, вы руководствовались личными мотивами и эмоциями. Не я один тому свидетель».

Командира опять перекашивает. Он приближается к Берену вплотную, буравя того переполненным яростью взглядом, конвульсивно сжимая и разжимая опущенный кулак.

«Как жаль, – шелестит он, обдав солдата корвалольным запахом, – что она не оба глаза тебе выдрала! Пусть она преследует и терзает тебя до конца твоей паскудной жизни, Берен! Пусть не даёт тебе спать ни единой ночи, ни единой минуты. Она – и все те, кого ты убил!»

За полчаса дороги Эльса, треща без умолку, успела рассказать ведущему фургон Берену практически всю свою коротенькую биографию. Егерю было доложено, что живёт она с папой, а тётя Тари живёт с ними. А ещё в доме живут несколько человек папиных работников, с одним из которых дружила Тари, но теперь уже не дружит. Что папа у Эльсы не грапи, и дедушки – тоже, а маму она не знает, так как та умерла сразу после её рождения. Что Тари она очень любит, но всё равно скучает по маме и это, наверное, очень глупо – скучать по тому, кого не знаешь. Что иногда в гости к ним приезжают дедушки, а бабушек Эльса не видела: папу воспитывал только его отец, а бабушка по материнской линии не хочет приезжать из-за Тари – они не ладят.

– Ты ведь не убьёшь её, правда? – Эльса вскинула на Берена чёрные, как перезревшая вишня, глаза. – Я знаю, что делают твареморы, когда грапи становятся опасны… А ты поехал с нами потому, что увидел: у Тари заканчивается лекарство. Я заметила.

– Ты очень наблюдательна, кхм… – от такого вопроса у Берена аж голос осип, пришлось прокашляться, – очень наблюдательна для восьмилетней девочки!

Хорошо, что можно смотреть не на Эльсу, а на дорогу.

Берен не мог отпустить ребёнка с той, которая в любой момент перекинется и нападёт, если в его силах защитить девочку от грапи. Но Эльса права: «защита» отряда зачистки весьма радикальна.

– Ну я же просто маленькая, а не глупая, – пожала плечами девочка. – Пообещай мне, пожалуйста, что не причинишь ей зла.

Берен тяжко вздохнул.

– Она может не оставить мне выбора, – нехотя ответил он.

Эльса долго молчала, сосредоточенно глядя на замызганную плюшевую игрушку у себя на коленях.

– Тари хорошая, – наконец произнесла девочка, – очень хорошая! Я точно знаю, что она никому никогда не навредила. Да и обращалась она очень мало…

– Дело не в ней. Ты же понимаешь?

Ребёнок кивнул.

– Она перестанет быть человеком, едва выпустит крылья, – продолжил Берен, – и никакая «хорошесть» тут уже не сработает. Мне жаль. Не её вина, но таковы обстоятельства, – добавил он, заметив, как насупилась Эльса.

– Тари говорит, что никаким обстоятельствам не под силу нас изменить. Мы меняемся сами: поддавшись им или, наоборот, несмотря на них. Когда мы обращаемся, наша человеческая душа не отлетает прочь, она где-то там, под этим крылатым обличьем. Просто она не может дышать из-за накативших на неё кошмаров. Но я уверена, что Тари будет бороться до конца.

Берен ничего не ответил. Ни разу за все годы службы в отряде зачистки он не видел, чтобы грапи остановились сами. Их либо останавливали, либо падал адреналин, и тогда они перекидывались обратно. Но чтобы тварь с крыльями хотя бы секунду поразмыслила прежде, чем разорвать кого-то, – такого не случалось.

Отбирать надежду у ребёнка было слишком жестоко, поэтому егерь просто промолчал.

***

Первым, что увидела Тамари, открыв глаза, был какой-то механизм. Секундой позже она сообразила, что это – мотоцикл Берена, а сама она лежит на топчане, укрытая стареньким пледом, в покачивающемся фургоне. Рядом, прижавшись тёплым боком к её животу, спал лис, свернувшись калачиком. Стоило ей шевельнуться, как он подскочил и издал своё пронзительное «ах-ах-ах». Тари вздрогнула: по такому визгу можно подумать, что она тут с лисы шкуру спускает! Фургон тут же остановился. В окошечко перегородки между кузовом и кабиной показалась смуглая мордашка Эльсы.

– Она проснулась! – радостно завопила девочка едва ли не громче лисы.

Дверь фургона отворилась, и внутрь вошёл Берен, неуклюже сгорбившись под низким потолком. Тари села, освобождая место на топчане, и вопросительно уставилась на мужчину.

– Волчаница. Ты оцарапалась о шипы волчаницы, её яд вызывает сильные галлюцинации, – пояснил он.

– Сколько прошло времени?

Тамари лихорадочно рылась в памяти, словно в собранной кем-то чужим дорожной сумке, отыскивая последние воспоминания: все ли на месте? Вот беспокойный вечер, вот выстрел, пробивший глаз лосю, вот разговор с Береном в кабине фургона… Следом – бессонная ночь и тоскливое утро, пара банок консервов, случайное прикосновение тёплой ладони к её пальцам. «У него свои дела, Эли». А дальше – пустота. Стрелка лекарства на адреномере была почти на нуле, и Тари вполне могла перекинуться и кого-нибудь сожрать. Вкусив человеческой крови, грапи забывают последние несколько часов своей жизни до момента обращения. Или несколько дней – это уж как повезёт.

– Около часа, – ответил Берен на её вопрос.

Тамари облегчённо вздохнула: значит, обошлось.

– А ты здесь как оказался? – она недоверчиво прищурилась.

– Приехал на мотоцикле, – уклончиво ответил Берен, – и вовремя, – он кивнул на её адреномер.

– То-то говорят, что не бывает бывших твареморов, – хмыкнула Тари, – ты прям шкурой чуешь, где могут пригодиться твои навыки!

– Не о тебе сейчас речь, – мужчина бросил взгляд на заглядывающую в окошко Эльсу.

«Не забывай, кто она есть, Амиран! В пору не защищать её, а от неё спасаться», – прозвучал в ушах голос матери. Тваремор был прав. Вот только признать его правоту вслух у Тари духу не хватило, поэтому она просто кивнула.

– Перебирайся назад, маленькая обезьянка! – улыбнулась она Эльсе. – Будешь лису развлекать, чтобы ей нескучно было в дороге.

– Это лис, его зовут Макс, – деловито сообщила девочка.

Тари пересела в кабину. Ехали молча. И она, и Берен сосредоточенно следили за дорогой, хотя ничего интересного там не было: потрескавшийся асфальт да лес с обеих сторон. Однако Тари всё-таки бросила пару незаметных взглядов на егеря, припоминая, что же рассказывала о нём Аркадия.

Подруга познакомилась с ним на трассе, когда её машина сломалась по дороге в госпиталь, и помочь ей остановился здоровенный одноглазый мужик на байке, представившийся новым местным егерем. С той-то встречи Кади и потеряла голову.

«Мать моя, ты б видела эти кубики! А его руки – о-о-о!» – сладострастно выдохнула Аркадия, откинувшись на водительское сиденье и пару раз нажав на клаксон для усиления эффекта.

Они сидели в её легковушке, припаркованной на обочине неподалёку от поворота на Виленск – здесь можно было спокойно поболтать, потягивая из термосов чай и закусывая его бутербродами. Правда, в термосе Аркадии чай обычно бывал с градусами: плюсы её доступа к медицинскому спирту.

«Не люблю качков», – поджала губы Тамари, отряхивая ладони от крошек.

«Пф-ф, да ты никого не любишь, кроме своего Сола! Который, к тому же, и не твой вовсе. Пора бы уже прекратить пинать эту дохлую лошадь, она тебя никуда не повезёт! Тем более, что делаешь ты это уже больше по привычке, а не из каких-то там чувств. Я ж вижу. Давно пора плюнуть и жить свою жизнь, крутить романы и совершать глупости – время-то уходит. Вот стукнет тебе тридцать, пожалеешь о прохлопанном времени! – Аркадия демонстративно вздохнула. – Веселиться надо, детка! Только это и осталось в нашем грёбаном мире. А Берен не качок, просто отлично сложён, и тело у него – что надо!»

«А ты уже и проверить успела?» – подначила подругу Тари.

«Да я б успела, но он какой-то тугой на разгон. Я и так, и сяк… Другой бы уж давно клюнул, а этот непробиваемый какой-то!»

«Может, ты просто не в его вкусе?»

«Я?! Окстись, подруга! Давно ль ты видела такие ноги? – Аркадия закинула длинные стройные ножки на приборную панель. – Они не могут не нравиться! Впрочем, как и всё остальное. Но не дрейфь, я своего добьюсь! Во мне проснулся охотничий инстинкт, так что красавчику теперь точно не уйти!» – Аркадия задорно расхохоталась, тряхнув длинной чёлкой, и было в её смехе что-то особенное, намекнувшее собеседнице, что, шутки шутками, а кроется за этой