Ворон и радуга. Книга 1 - Надежда Черпинская Страница 11

Эл замолчал на время.

– Бродяжничать стали. Возвращаться нам было некуда. Вот тогда и воровать начал. Тётка приучила. Жили мы тем, что я добывал. А потом она меня тому кузнецу продала. Горбачу.

– Как продала? – ахнула Аллонда.

– Как, как? За деньги! Пила она много. Вот, деньжат не хватало на пойло – она и придумала, где их взять. Наверное, ещё неделю потом глотку заливала на те тридцать фларенов. А я на три года попал в Бездну. И сам Владетель Мрака учил нас покорности…

Она придвинулась ближе, обняла, прижав его к себе.

– Мой бедный волчонок… Так вот откуда у тебя столько шрамов на спине… Плеть?

– И плеть, и кнут, и кочерга… И Горбач, и ещё с «каменоломней» память осталась, и драки уличные. Всё было, милая моя! Хотела знать, как я жил? Вот теперь слушай!

Ворон усмехнулся недобро и заговорил торопливо, словно в омут с головой нырнул в эти тёмные воспоминания:

– Унижение терпеть бесконечно я не собирался. Мы с Нивиртом тогда уже спелись и стали готовить побег. Но ничего не вышло. Нас сдали свои же. На Севере за попытку сбежать рабов ждёт смерть, а любого, кто им поможет – жестокое наказание. Пацанята у Горбача сдрейфили, что с них шкуру снимут, и заложили нас. Нивирт первым под раздачу попал. Горбач ему тогда руку сломал и рёбра. Кочергой. Наверняка бы забил насмерть. Наверняка…Там была заготовка клинка. Ещё не доделанный, но… Острая штука… Я сам не знаю, как у меня сил достало её Горбачу в спину воткнуть…

– Ты его убил?

– Ясно-понятно, убил, Аллонда! А у меня разве был выбор? Нет, выбор был – друга позволить убить и самому следом сдохнуть, зато пожалеть эту тварь бессердечную…Только вот не по мне такой выбор! – Эл помолчал. – Это… моё первое убийство…

– А потом ещё были?

– Ох, солнышко ты моё белокурое, я – разбойник… Ну, как ты думаешь, были, а?

Она кивнула понимающе.

Эл вздохнул, продолжил нехотя:

– Мы сбежали, не дожидаясь, пока нас вздёрнут. Некоторые из тех пацанов с нами пошли. Другие разбежались кто куда. С нами оставаться было страшно. Раб, поднявший руку на своего хозяина… Ладно, лучше тебе не знать, что с такими рабами делают… А я с дружками нашёл шайку таких же оборванцев. Дети подворотен, стая. Правильно ты говоришь, голубка моя, все мы оттуда – зверёныши. На улице свои законы, моя милая, беспощадные законы. Или ты, или тебя! Конечно, мне доводилось убивать… Аллонда, там… по-другому просто не бывает… Так и пошло-поехало. Вник постепенно, сначала с мелкотой ошивался, потом вес приобрёл, в атаманы выбился. Шайку свою собрал из малолеток, себе под стать.

– Сколько тебе было тогда?

– Когда Горбача порешил? Почти тринадцать… Пару лет мы там куролесили по всему Герсвальду своей вольницей. Славу приобрели… Но славу такую, знаешь, паршивенькую… Потом легавые на нас такую охоту устроили, не продохнуть. И мы сюда слиняли, в Кирлию, – Ворон улыбнулся. – Эсендар мне сразу глянулся. Самый большой город на Юге. Вору тут раздолье. Вот так, мало-помалу, и тут в атаманы пробился. Опять парнишек толковых подсобрал. Теперь вот байки про меня разные сочиняют. Слыхала?

– А как же! – хмыкнула Аллонда. – Говорят, Глава стражей порядка за твою голову тысячу фларенов обещает?

– Отстаёшь от жизни! – усмехнулся Эл. – Нивирт сказал, уже до полторы вознаграждение подняли.

– Ничего себе! – рассмеялась она звонко, взъерошив его волосы. – Какой у меня дорогой мужчина! Милый, а может мне тебя сдать? Я же до конца дней буду жить как королева! Или посоветуешь до двух тысяч подождать?

– А за любого из наших по триста…

– А сколько их у тебя? Ну, в подчинении?

– Сорок семь.

– Ого! Слушай, тут не только дом, тут полгорода можно скупить! Ворон, давай пару-тройку твоих ребят отправим стражам… А? Ну, будет их сорок пять…

Заметив, что он нахмурился от её шуток, она взгромоздилась к атаману на колени, и, обвив шею руками, поцеловала нежно и сладко.

– Не сердись! Мне просто льстит, что я владею настоящим сокровищем! Не каждая может похвастать таким мужчиной. Знаешь, теперь слова «мой дорогой» приобретают для меня несколько иной смысл…

– Опять издеваешься…

– Нисколько, мой дорогой! Слушай, а атаман в вольнице это как? Ты самый главный там?

– Нет, я над своими только главный. А в городе мы же не единственная шайка. Таких много – есть человек по двадцать, а есть и побольше нашего. Ребятки работают, а я, вроде, их голова. Они у меня толковые, но молодые, безбашенные, осторожности и ума порой не хватает. Так что их направлять надо. А мне с этого, понятно, своя доля положена. Я в свою очередь тоже кое-кому подчиняюсь. В каждом крупном городе такой человек есть, который за всей вольницей присматривает, ну… чтобы между собой не собачились, не беспределили. Им тоже мзду платишь с общака.

– Общака?

– Ну да… С награбленного всякий свою долю имеет, но есть ещё такая часть, неприкосновенная до поры до времени.

– Ух ты! Любопытно как всё у вас устроено. Слушай, а эти главные – они, выходит, как милорды, да, как владетели земли?

– Вроде того, – кивнул Эл. – И свой воровской король у нас тоже имеется. Самый-самый главный. В Ялиоле обитает. К нему так просто не попадёшь.

– А ты… в смысле, атаман… Это тогда как кто? Как милорд?

– Нет… Скорее… не знаю, вроде сотника, наверное, или предводителя в рыцарском отряде…

– А! Ты, выходит, как эрр Лахти. Ну, который всеми стражами порядка в Эсендаре заправляет. Только… наоборот.

– Вот только с этой мразью меня сравнивать не надо! – скривился Эливерт.

– Прости! А почему он за тебя столько денег обещает? – допытывалась Аллонда. – Ты ему где-то дорогу перешёл?

– Не знаю… – пожал плечами Ворон.

– Честно?

– Правда, не знаю. Лично я с ним не знаком. Так издали видел.