Меня убьет Рубиновый Дракон (СИ) - Светлана Волкова Страница 11

Я в очередной раз восхитилась благородному вкусу драконов. Они знали толк в элегантности и мере, которую так восхваляла Коко Шанель. Спорю на сто баксов, у местных дизайнеров как интерьера, так и одежды, на рабочих местах висят плакаты с цитатами нашей земной знаменитости: «Роскошь – это изящная простота и чувство меры». Или «Скромность – вот верх элегантности!»

Алида вернулась через десять минут. То ли она летать умеет – дракон же! – то ли у них магические рации, то ли бегала не дальше моего этажа.

- У тебя прекрасный вкус! – похвалила я девушку. – Я бы сама тоже выбрала это платье, будь у меня время изучить гардероб.

- Спасибо, госпожа! – польщенно зарделась служанка. – Давайте помогу вам снять одежду и освежу.

Блузу с юбкой я осторожно сняла сама, оберегая прическу. Затем Алида извлекла из складок юбки предмет, больше всего похожий на пемзу. Она стала водить им по моему телу. Ощущения были не шкрябающие, как от настоящей пемзы, а как от губки. Когда девушка отступила в сторону, я почувствовала необычайную свежесть и бодрость.

- Теперь можно облачиться! – предложила Алида, и мы вдвоем принялись надевать на меня платье.

Оно легко скользнуло по моему телу и уселось как влитое. Так комфортно мне не было даже в моей земной привычной одежде. Алида вытащила из тех же складок юбки плоский гребень и аккуратно провела по моим уложенным в салоне волосам. Она подцепляла редкие опавшие прядочки и движением гребня будто приклеивала их к прическе.

Закончив, она поднесла мне туфельки. Я обулась – и с нетерпением бросилась к зеркалу. Что ж… Я не видела драконьих аристократок – только Алиду. Если они так же роскошны, как мужчины, я не слишком удивлю Совет Старейшин.

Но появись я на Земле в самом высочайшем, привередливом обществе, произвела бы фурор. Природа и наследственность не обделили меня яркой внешностью и завидной фигурой. Платье как нельзя лучше подчеркивало все ее достоинства.

А кроме внешности женщину делает осанка и умение подать себя. Тут я надеялась не уронить себя в грязь лицом перед сильными мира сего. Конечно, в другом мире можно ожидать чего угодно. Но все, что зависело от меня, я сделала. Как говориться, делай что должен и будь что будет.

- Что ж, Алида… Я готова. Веди!

Вслед за служанкой я вышла из спальни. Мы прошли через коридор в гостиную, и я направилась было к входной двери. К моему удивлению, Алида двинулась прямиком к окну. Я остановилась, думая, что служанка собирается что-то взять. Но та поманила меня пальцем.

Я растерянно шагнула вслед за ней. Алида что-то нажала – и панорамное окно целиком откинулось наружу! Служанка указала вниз. По-женски расслабленная косметическими процедурами и переодеванием в красивое платье, я не вспомнила о своих подозрениях в этом мире. Не чуя подвоха, подошла ближе к огромному проему.

Глянула – и увидела, как из соседних башен вылетают огромные… драконы! Они приземлялись на ту самую арену, куда меня привезла «лада». И превращались в людей!

От шока и ступора я окончательно утратила бдительность. Шагнула вплотную к раскрывшемуся окну – точнее, целой стене. В этот миг Алида положила ладонь между моих лопаток и подтолкнула. Несильно, но достаточно, чтобы меня вынесло из окна с пятидесятиметровой высоты.

Глава 7

Судорожно глотнула, собираясь заорать. И не успела. Воздух подо мной сгустился, образуя невидимую платформу. И эта платформа мерно и неспешно опускалась на арену.

Я чудом не перевернулась вверх тормашками и теперь стояла, даже не растрепав прическу, платье и чувство собственного достоинства. Еще бы коленки не дрожали.

Ну, Алида… Могла ведь предупредить, что тут лифт прямо под окном ходит!

Надеюсь, снизу не видно моего белья… Впрочем, не моя забота. Я же не по собственной воле его демонстрирую. Меня вообще силой вытолкнули, ни о чем не предупредив. А белье у меня брендовое, стыдиться нечего!

Но на всякий случай все-таки сдвинула плотнее трясущиеся ноги. Да уж, непостижимое ощущение: не видеть под собой пола, но чувствовать его… Никому не пожелаю.

Я спускалась все ниже. Мужчины, собравшиеся на арене, уже не казались миниатюрными фигурками. Все они были обнажены по пояс – похоже, это местная традиция… В моем положении – ужасная!

Тут решается вопрос моей жизни и смерти. Мне позарез нужен холодный трезвый рассудок. Надо внимательно наблюдать за поведением членов Совета и расстановкой сил. А не впадать в прострацию, угодив в окружение стройных мускулистых торсов с рельефными кубиками пресса.

Как остаться холодной и рассудительной, когда кругом сплошные атлеты и красавцы? Самые разномастные: жгучие смуглокожие брюнеты, ясноглазые блондины, русые, рыжие… На любой вкус – выбирай не хочу.

Вот только каждый из этих роскошных атлетов – целый глава клана. Или даже рода. Кто-то один –вообще вождь. У каждого из двадцати пяти свои интересы. В которые как-то вписывалась моя жизнь или смерть.

Если верить Энлардену – всем, кроме него, нужно лишь второе. Даже если он преувеличивал, запугивая меня, все равно добрая половина этих красавчиков рады получить мою отрезанную голову на блюдечке с золотой каемочкой.

Так что не стоит растекаться маслицем по этому блюдечку. Я тщательно следила за собой, своей реакцией на встречавших меня мужчин. Вся разномастная толпа гологрудых и чертовски привлекательных атлетов вперилась в меня острыми взглядами, пока невидимая платформа приземлялась на поверхность арены.

Подошвы коснулись черного пола с бегающими внутри алыми змейками. Я медленно обводила глазами мужчин. Встречала их взгляды прямо, спокойно, но без ненужной дерзости, без вызова. Ну… хотя бы старалась. Потому что на самом деле чувствовала себя перед ними ощипанным цыпленком.

Хорошо им – я одна, уставились в одну точку и сверлят пронизывающими взорами. А я и выбрать-то никого не могу, чтобы остановить взгляд, – решит, запала на него!

Вот и скользила по всем, надеясь высмотреть хоть на одном лице сочувствие и понимание. Но нет. Только холодный, расчетливый интерес. Как у игроков в покер, оценивающих комбинацию своей «руки» с картами на флопе.

Так мы стояли друг напротив друга – то есть, я напротив них. Играли в гляделки-молчанки. Наконец один из старейшин-атлетов нарушил безмолвие,