Хаос. Второй шанс на жизнь - Мирэйн Дэниэль Страница 11

— Как пожелаете, — проскрипела зубами.

— Ах, да! — Влез между нами старик. — Отец говорил, что после смерти моего деда тот кабинет пропал.

Я и черт посмотрели на графа. Я с непониманием, а господин с новой порцией злости.

— Как это, пропал? — Переспросила, отшатнувшись назад.

— А вот так, — развел руками граф. — Его последними словами… еще бы вспомнить, — старик почесал проплешину на голове, —

' Во тьме ночной ты путь найдешь,

Свет сотни звезд ты впредь пройдешь,

Он будет озарять тебя,

Свет истины пронзит сердца'.

Я и черт снова переглянулись, но как-то задумчиво.

— Отец думал, что это подсказка, — продолжил граф. — Пытался разгадать, но в итоге понял, что это просто бредни сумасшедшего старикана.

Старый демон пожал плечами и пошел к лестнице. Черт без замечаний и колкостей направился следом. Даже удивительно. А вот я призадумалась. Возможно, какая-то информация есть в кабинете предка Гербертонов. Нужно лишь отыскать. Но сумею ли я, если даже взрослый демон из другого мир не справился? Пф-ф! Конечно! Это же я.

Вернувшись в гостиную, откуда вышли демон и подлый черт, я написала первую загадку на первом попавшемся листке. Чистом листке. А то возьму какой-нибудь документ и получу нагоняй.

' Во тьме ночной ты путь найдешь,

Свет сотни звезд ты впредь пройдешь,

Он будет озарять тебя,

Свет истины пронзит сердца', — записала и еще несколько раз перечитала.

Что это могло означать? «Во тьме ночной…», значит ночью. Но как пройти сотню звезд? И почему сотню? И этот свет должен меня озарять, а потом и пронзить сердце. Ну не бред? Понятно, что это все написано не буквально и нужно искать потолок с лампочками, как звезды, но где его достать⁈

Спрятав листок в самое надежное место (в лифчик), я продолжила вытирать пыл. Сегодня за мной были коридоры возле алой гостиной и кабинет черта. Кажется, меня хотят подставить под удар рогатого. Проблема в том, что я прекрасно справляюсь с этим не хитрым делом сама.

И все же — игра началась! Я чувствую это. Чувствую, что на верном пути и у меня все получится.

Вернувшись к своим обязанностям, я глубоко утонула в себе, в раздумьях. Но не о черте и его сумасшедшей семье. А о доме. О родителях. Я же вроде как пропала. А может и умерла и это моя фантазия. Не пойму только, зачем она придумала этого гадкого, плешивого демона⁈ Я же их терпеть не могу.

Вытерев всю пыль, что мне попадалась под тряпку, я незаметно приблизилась к обеду. Слугам можно есть лишь дважды: в обед и перед сном. И только кашу! Нет, говорят, иногда к каше готовят подливку. В общем, прислугу здесь «любят».

Взяв ведро с водой, бросила в него тряпку и пошла к туалетам, слить грязную воду. И вот, иду, никого не трогаю и тут в окне пошел пепел. Я даже ведро с тряпкой уронила, от ужаса. Первое, что пришло в голову — я опоздала. Хаос вырвался на свободу. Но ведь, я даже не успела ничего предпринять, я только в начале пути!

Крик от окна заставил вздрогнуть всем телом. Я подлетела к стеклу, впечатавшись в ледяную гладь. На площади, очень большой и широкой, перед замком Гербертоонов стояла огромная толпа. Может, с тысячу человек, не меньше. Они стояли вокруг огромного свора веток и палок, а посреди всего этого — Кайлайн. Мужчина был в порванной рубахе, в крови и привязан к столбу. Люди кричали, вопили, затем начала поливать палки какой-то жидкостью. Раз и они вспыхнули! Все как в газетах. Точь-в-точь.

От ужаса я закричала, шарахнувшись назад, и тут же мои плечи кто-то с силой сжал.

— Ведьма, ты чего? — Спросил черт, удерживая меня за плечи.

Рядом стоял синий и оба смотрели на меня крайне удивленно и с опаской. А я ничего не могла понять. Переводила взгляд от окна на мужчин, находясь в какой-то абстракции. Вот, только что вся площадь была заполнена людьми и они заживо сжигали мужчину, а теперь ничего этого нет, а сам хвостатый стоит рядом и…

— Что вы себе позволяете? — Дрожащим голосом возмутилась, вырваясь из цепких лап. Уверена, смотрелось жалко. — Хорошо все. Просто прекрасно, — добавила, придав голосу оттенок равнодушия.

Села на пол, взяла ведро, тряпку и принялась собирать разлитую воду. Еще бы понять, что только что произошло. Вроде видела, как люди на площади совершили самосуд… но это же должно произойти в будущем! Как такое вообще возможно? Если только невидимые силы не подгоняют меня, чтобы я быстрее закончила начатое.

Кайлайн Гербертон.

Ангуст вернулся с плохими новостями — горбекум не удалось уничтожить. Эта ползучая тварь продолжает пожирать людей в шахтах. Придется на время закрыть ее. И откуда она только взялась? Вроде как вымерший вид…

Спрятав лицо в ладонях, я тихо застонал. Неприятность за неприятностью. И снова это рыжая выела мне мозг. Пусть и сама об это не знает. Вот зачем она подходила к отцу? Что хотела? Я лишь успел услышать про прадеда, кабинет и этот бессмысленный стих. Но девчонка восприняла все всерьез, а значит, постарается разгадать загадку. И я в этом даже не сомневаюсь.

— Что делать будем? — Напротив, в кресло, упал Ангуст.

Вид у парня виноватый, но я его не виню. Если бы горбекум был один, то ладно, но по отчетам и показаниям шахтеров, их не меньше пяти. Это и для меня много. Хотя, нет, не много. Просто придется, как минимум на сутки покинуть замок, а желание это делать — нет. Рыжик что-то замышляет, ей нужно найти то, что спрятал прадед. Но с манией избавится от всех открытий, дед мог спрятать что угодно.

— Во тьме ночной ты путь найдешь,

Свет сотни звезд ты впредь пройдешь,

Он будет озарять тебя,

Свет истины пронзит сердца, — пробормотал стих отца, что он прочел сегодня и посмотрел на мага. — Как думаешь, что это означает?

— Не знаю, — пожал плечами друг и улыбнулся. — Бред какой-то. Просто стих без смысла.

— А она найдет смысл, — слабо протянул, подперев щеку рукой.

Маг хотел было что-то ответить, но шум в коридоре прервал его. Я поднялся. По звуку, будто кто-то уронил ведро с водой, но проверить стоит. Особенно, если в моем доме непонятно кто расплодился.

Размеренными шагами я вышел из комнаты и замер. Впереди, прилипнув к окну, стояла ведьма. Бледная, испуганная, в луже грязной воды. Она дрожала, в глазах читался ужас. Самый страшный и откровенный. Он волной