Тебе повезло, детка! - Франциска Вудворт Страница 11

Но чувство вины – оно такое, не слушает никаких доводов разума. Поэтому у меня появилась еще одна причина уехать подальше и забыть обо всем. Повод сбежать дала сама мачеха, распорядившись, чтобы я оборвала смородину и продала ее в городе. Сделала, как она и сказала. Только помимо сумок с банками, я уехала и с рюкзаком за плечами, куда уместились мои нехитрые пожитки, несколько фотографий родных и документы.

Смородину я продала, мачеха права – копейка лишняя не помешает. Мне! Но после этого отправилась не домой, а на вокзал за билетами в столицу. Свой телефон я выключила сразу, вытащив симку. Записку о том, что уехала поступать, оставила в верхнем ящике комода. По любому полезут проверить вещи! Об одном жалела – не успела на прощание обнять Мишу, он убежал с друзьями играть, а больше ни о чем. Мачеха меня всю жизнь куском хлеба попрекала и называла нахлебницей. Пусть радуется теперь: не буду глаза мозолить и объедать.

Сама бы я никогда не решилась поехать в столицу, большой город пугал, но Марина меня встретила, привезла к себе на квартиру, и я смогла выдохнуть. Она мне очень сильно помогла. Дала время освоиться, договорилась о собеседовании, пошла со мной на снятие детского браслета. Это был единственный неприятный момент за все время. Вот тогда я опять страха натерпелась и без нее бы пропала.

Кажется, даже Марина не ожидала, что возле пункта крутится столько мерзких типов. Свой браслет она в нашем городке снимала. А тут, пока мы шли от стоянки до входной двери административного здания, нас и оценили, и посвистели вслед, и предложений «заманчивых», от которых «лучше не отказываться», получили ворох.

От скабрезных замечаний у меня щеки огнем горели. Хорошо, Марина на работе отпросилась и ее защищал браслет, а я понимала, что сейчас с меня снимут защиту – и тогда слова против сказать не смогу, если кто-то из этих мразей назовет меня парой. Меня уже делили между собой, кому достанусь. Я такую беспомощность ощущала, лишь когда меня едва не изнасиловали. От страха буквально колотило, а Марина разозлилась.

– Жди меня здесь, не уходи! – процедила она, указав нужный кабинет.

Не представляю, кого и где ей удалось найти, но в местном туалете она заставила меня надеть свое испачканное белье со следами недавней близости. Я была как сомнамбула, делала все, что она говорила, трясясь мелкой дрожью перед необходимостью выйти на улицу.

Трюк Марины сработал. От нас отстали, наговорив гадостей вслед. Мы о себе много нового узнали! Оборотни требовали, чтобы обслужили их прямо здесь, раз такие дуры и шлюхи, а они уже обнадежили очень важных персон. Но Марина заявила: или пусть объявляют парой, со всеми вытекающими, или она вызывает полицию. Видимо, я сильно упала в цене, связываться с нами не стали, просто словесно облив грязью.

По дороге Марина позвонила на работу, что-то соврала про поломку машины, что ждет эвакуатор, предупредила, что не вернется. А приехав домой, напилась в хлам и долго отмывалась в ванной. Непросто ей это все далось. После такого я для нее в лепешку разобьюсь!

Хорошо, что все оказалось не зря. Марину повысили, а я устроилась курьером, и даже удается понемногу откладывать. И впервые ощутила вкус свободы, когда никто не кричит на меня, не унижает, когда могу заниматься чем хочу в свободное время. Да, оно у меня появилось!

Только круто изменив жизнь, я осознала, под каким гнетом жила все это время. Разумеется, в городе непросто и следует быть осторожной, но наша квартирка стала тем местом, где я чувствую себя дома и нужной. Мы на удивление легко ужились с Мариной. Да ее и дома практически не бывает.

Приходит с работы поздно, на выходных бегает по разным салонам, заботясь о своей внешности, или по магазинам. Продукты закупаем на неделю вместе, но готовлю я. Как и убираю. Мне несложно пыль смахнуть и полы протереть. После хозяйства в деревне это даже не работа. Но там мне никто ни разу спасибо не сказал, а Марина умеет быть благодарной. И мне самой нравится новые рецепты находить и тестировать их с Мариной. Она, кстати, говорит, что раньше намного больше на еду тратила, ленясь готовить и заказывая доставку или покупая полуфабрикаты. Я же ее от них быстро отучила.

Но нельзя сказать, что я не вспоминала о доме.

Марина строго-настрого запретила включать мой телефон. Я крепилась больше месяца и лишь потом смогла уговорить ее посмотреть сообщения. Сделали мы это в гипермаркете, куда поехали за продуктами. Как же она была права! Там оказалось больше сотни сообщений и пропущенных звонков от мачехи и сводных сестер. Вначале поливали грязью и слова «неблагодарная свинья» были еще самые культурные. А где-то через неделю после моего отъезда написали, что Миша попал в больницу, срочно нужна моя помощь. Если бы я увидела это тогда, точно бы сорвалась обратно. А так Марина меня быстро образумила, сказав, что с матерью созванивается и та бы ей сказала, случись и вправду беда.

Были звонки и сообщения даже от одноклассников с вопросами все ли у меня хорошо и где я, но Марина запретила отвечать кому-либо, вдруг это мои сводные сестры стараются. Потом, видимо, мачехе пришло уведомление, что я телефон включила, и опять посыпались звонки. Марина твердой рукой сама их сбросила и вновь отключила телефон. А затем вытащила сим-карту и сломала ее.

– Зачем?! – в ужасе воскликнула я.

– Мало грязью тебя облили? Чтобы не было искушения вновь включать. Забудь пока о них и живи спокойно.

От Галины Ивановны мы потом узнали, что мачеха переругалась с дочерьми. Она им заявила, что без меня не сможет их платно учить. Они уедут, а кто будет смотреть за хозяйством? Одна она не потянет. Или пусть стараются поступить на бюджет хоть куда-нибудь, на первое время она им даст на проживание, а дальше найдут подработку или переведутся на заочное, чтобы помогать ей дома. Ор стоял на всю улицу, и виновата во всем была я, как меня только ни проклинали…

В итоге на бюджет Инга со Снежаной не прошли, со скрипом решили идти учиться заочно. Я представляю, как они расстроились, ведь в мечтах видели уже, как уедут и будут наслаждаться свободой и студенческой жизнью в городе. А теперь придется ухаживать за скотиной, от которой они всегда носы воротили,