Бессмертный принц - Кэролайн Пекхам Страница 11

— И чего же ты жаждешь больше всего? — Прошептала я, его большой палец поглаживал точку пульса на моей шее, и я почувствовала, что зверь в нем был рядом.

— Крови, — выдохнул он с тенью в глазах. — Я никогда ничего не желал больше, чем ее, это невозможно. Жажда превосходит саму жизнь и смерть.

— Это звучит ужасно, — сказала я, и он опустил руку, нахмурив брови, как будто ему не хотелось этого делать, и я почувствовала облегчение, освободившись от его хватки.

— Да. — Он нахмурился. — Жажда — страшная вещь, но после ее утоления наступает эйфория. Кайф, равного которому нет. — Его клыки блеснули при виде меня, и он облизнул губы. — Давай ка поговорим о чем-нибудь другом, я проголодался из-за тебя.

Мы начали прогуливаться по тем частям замка, которые я не видела, мое внимание привлекла прекрасная музыкальная комната и зал с гобеленами, прежде чем направиться в оранжерею с видом на огромный сад, где под серым небом расстилалась трава, на каждой травинке которой еще блестела утренняя роса.

Завтрак был накрыт у одного из окон, и Фабиан подвел меня к нему, выдвинув стул из-за стола и жестом пригласив меня сесть.

Поблагодарив его, я опустилась на стул и с урчанием в животе уставилась на ассортимент. Хлеб в форме полумесяца лежал рядом с горшочками с цветным желе и куском масла, всего этого было слишком много для одного человека.

— Круассаны, — объявил Фабиан, усаживаясь напротив меня и устраиваясь на стуле. — Очевидно, это блюдо нравится людям.

— Я никогда не видела ничего подобного в своей Сфере, — сказала я с притворным замешательством, задаваясь вопросом, может ли он прокомментировать, почему нам давали так мало еды. И уж точно ничего такого, что выглядело бы свежеиспеченным.

— Нет? — неопределенно спросил он, как будто ему было все равно, и по моей спине пробежал жар.

— Нет, на самом деле наш рацион был довольно скудным.

Он пожал плечами. — Теперь, когда ты здесь, должно быть, так и кажется, но не все могут жить по-королевски. Ты будешь есть, или мне распорядиться, чтобы от этого избавились? — Он пододвинул ко мне тарелку с едой с достаточной силой, чтобы предупредить, что я, возможно, перегибаю палку. Хотя его лицо оставалось дружелюбным, я почувствовала, что под этой маской шевелится опасность.

Сохраняя нейтральное выражение лица, я вдохнула аромат теста, и в животе у меня снова заурчало. Я решила, что съесть такую штуку — не самая худшая участь в мире, поэтому разломала один и намазала красным желе. Когда он попал мне в рот, мои вкусовые рецепторы взбесились. Он был сладким, слоеным и чертовски аппетитным.

Я застонала, и Фабиан выгнул бровь, пока я откусывала кусочек за кусочком и вскоре не осталось ничего, кроме остатков крошек, разбросанных по столу передо мной.

— Я сказал тебе съесть его, а не зверски убить, — резко сказал Фабиан, и мое сердце подпрыгнуло.

В следующую секунду он улыбнулся, но это была волчья улыбка, и она насторожила меня, когда он взял черно-белый лист бумаги, оставленный на столе. «Ройял Таймс» было напечатано сверху, и я поняла, что это та самая газета, о которой он упоминал, когда я столкнулась с ним раньше.

— Боюсь, это не история о расстегнутой ширинке Эрика, но, по-видимому, стая голубей нагадила на Элиту, — сказал он.

Удивленный смех вырвался из моего горла, и Фабиан опустил газету, его улыбка внезапно показалась натянутой, слишком натянутой, обнажающей слишком много зубов.

У меня перехватило горло, когда он перегнулся через стол, разглаживая бумагу своими большими руками. — Как ты относишься к таким, как я, любимая?

Его карие глаза впились в мои, и от его безжалостной притягательности было не скрыться. Но он не внушал спокойствия, он не притворялся никем иным, кроме хищника, которым был сейчас. Я знала, что правда опасна, но у меня было чувство, что он раскусит мою ложь насквозь.

— Я ненавидела вас всю свою жизнь, — сказала я, не моргая. — Любая добыча была бы чертовски глупа, если бы подружилась со своим хищником.

— Действительно глупо, — сказал Фабиан, поднимаясь на ноги и немного нервируя меня, когда подошел ближе, обошел стол и отвел прядь волос с моей шеи. Я не двигалась и не выказывала никаких признаков страха, который закрадывался в меня, вместо этого смотрела на него снизу вверх и ждала его следующего шага. — Разница в том, что теперь мы даем тебе шанс подняться по пищевой цепочке. И ты не производишь на меня пока впечатления хищника, любимая.

Он пронесся позади меня, завершая полный круг, прежде чем опуститься обратно на свое сиденье и склонить голову набок. — Но, из тебя получится прекрасный хищник. И при этом красивый. На тебя и так приятно смотреть, поэтому, когда ты станешь одной из нас, ты будешь воплощением совершенства.

— А что, если я этого не хочу? — Спросила я, гнев заострил мой голос.

— Тогда ты та самая глупая добыча, которой, как ты утверждаешь, не являешься, — мрачно сказал он. — Жизнь всегда была беспощадной, даже до того, как вампиры пришли к власти. Когда правили люди, ваш вид проливал кровь друг друга. И не только на войне. Я прожил много жизней, и во всех них неизменным оставалось одно. Люди совершают самые ужасные поступки по отношению друг к другу. По крайней мере, сейчас мы дали последним из вас общего врага. Но поверь мне, получив шанс возвыситься, большинство из ваших людей сделают все, чтобы захватить власть, и им будет все равно, чью кровь они при этом прольют.

— Так что, полагаю, я должна быть благодарна, — сказала я чересчур сладко, желая швырнуть в него всем столом и даже больше. Но я должна была сыграть здесь свою роль, и мы уже отклонились от темы. Мне нужно было вернуться в нужное русло, потому что от этого зависела моя семья.

— Нет, пожалуйста, ни в коем случае не презирай меня, любимая. Мне скорее нравится вызов, — сказал он, злобно ухмыляясь.

Я отвернулась, чтобы позволить ему посидеть с этим вызовом, пока я изучала мирный лес за оранжереей. Это выглядело как идеальное место, чтобы заблудиться, погрузиться в кажущуюся бесконечной череду деревьев и представить, что я нахожусь в одной из далеких сказочных стран, от которых я когда-то зависела, чтобы мысленно сбежать от монотонности моей Сферы.

— Это называется Центральный парк, — сказал Фабиан, возвращая меня в комнату. — По крайней мере, так было до