Что предназначено тебе… Книга вторая - Нэйса Соот'Хэссе Страница 11

— Нико…

— Не смей! — перебил его Доминико. Стефано обжег разъярённый взгляд, и он умолк.

Остаток дня Стефано провёл между двух запертых дверей. Он ожидал, что Доминико быстро отойдёт — как случалось всегда, но этого не произошло. Вечером ему принесли ужин, но когда Стефано попытался завести с горничной разговор, та извинилась и сбежала в коридор. Больше о нём не вспоминал никто. Только на рассвете сильная рука Густава рванула его за плечо — Стефано не сразу понял, что спит. Раньше, чем он успел распахнуть глаза, его вытолкали в коридор.

* пресвятые ветра

5

Запрет на торговлю по линиям Ветров существовал с самой встречи с кочевниками. Казалось, он должен был повлиять на снижение численности поставок таких редких ресурсов как плациус — но этого не произошло.

Несколько семей — по большей части бакуто, шотландских и корсиканских — обладавшие достаточными средствами, чтобы снарядить и вооружить пару десятков грузовых кораблей, практически сразу охватили сетью своих торговых путей большую часть земных планет.

Конкуренция между ними давала о себе знать не так часто, как конкуренция, скажем, корсиканских кланов между собой. Все три организации понимали, что для обмена нужны двое — и плациус Аргайлам был нужен точно так же, как Таскони нуждались в тяжёлых металлах, которые добывал Альбион.

Капитул мог апеллировать к своей древности и не признавать Манахату одной из центральных корсиканских планет. Рафинированные мальчики с Сартена могли предпочитать вернувшийся в моду опиум плациусу или травить себя чем-нибудь ещё. Но корабли Аргайлов летали только на плациусе, и только плациус позволял им развивать такую скорость, чтобы кочевники, сохранявшие монополию на торговлю по линиям Ветров, не могли взять их на абордаж. Точно так же, как только Аргайлы могли продать Доминико кареал*.

Таскони всё это отлично понимал. Кочевники, занимавшиеся официальными перевозками плациуса внутри Содружества, реально транспортировали около тридцати процентов всего груза. И хотя весь этот груз приходился на топливо, его всё равно было слишком мало, чтобы Аргайлы могли свободно осуществлять экспорт собственных товаров, пользуясь только поставками кочевников. Таскони был менее зависим от шотландцев в том плане, что имевшихся у него кораблей хватило бы на несколько десятков лет. Однако, во-первых, структуры станции, где до сих пор проживало больше обитателей системы Манахаты, чем на всех трёх её обитаемых планетах, требовали ремонта и замены. Во-вторых, если Аргайлы твердо держали в руках все шотландские регионы благодаря поддержке монархии, то кланы, подвластные Доминико, были куда менее надёжны. Официальные власти, назначенные Альбионом, в корсиканских провинциях мало влияли на ход экономических войн, и именно поэтому Доминико требовался Капитул. Капитул, ставший своего рода атавизмом и на первый взгляд неразделимо связанный с одной только Корсикой, благодаря существованию омерты довольно прочно удерживал перемирие между семьями. Формально ни одна перестрелка не могла начаться, если против неё выступал Капитул. И хотя власть его по мере удаления от Корсики становилась всё слабей, Доминико брался утверждать, что, став представителем Капитула, он сможет укрепить своё влияние в Манахате достаточно, чтобы никто из его подчинённых не захотел продавать плациус Аргайлам помимо его ведома.

Последствия получения нового статуса, однако, пока что не были столь радужными, как он ожидал.

Тициано настаивал на том, что разрыв соглашений с Аргайлами, сколь эфемерными не были договоры о сотрудничестве, сулил огромные финансовые потери. Позиция Лоренцо оставалась не совсем ясна. И всё чаще Доминико ловил себя на мысли, что даже Мариано он уже не доверяет до конца.

Покушение в Сартене отчётливо показало, что Доминико нажил опасных врагов, которые не собирались оставлять его в покое ни ночью, ни днём. За несколько месяцев, проведенных на планете, он успел получить с десяток анонимных звонков. Письма с угрозами приходили едва ли не каждый день.

Судя по разговорам с некоторыми из приближённых, на многих покушение возымело и обратный эффект. «Люди чести», которые были наслышаны о случившемся, теперь относились к Доминико с суеверным почтением, он даже получил прозвище «стальной котелок».

Однако факт оставался фактом — Доминико продолжали угрожать. К тому же, имя того, кто нанимал неудачливых киллеров, Доминико до сих пор узнать не удалось.

Это могли быть люди одного из тех донов, кого он задел за время своей недолгой поездки в Сартен. Если Пабло Дельпачо, семья которого теперь должна была погрузиться в собственные разборки, не слишком беспокоил его, то люди Дель Маро вполне могли отомстить. Расчет Доминико строился на том, что они не нарушат воли Капитула в Сартене — а Капитул, приняв Таскони в свои ряды, свою волю показал достаточно хорошо. Здесь же, в Манахате, возможностей у Сартенских мафиози было куда меньше, чем у него.

Однако Доминико и без клана Дель Маро имел достаточно врагов. Его семья, объединившая пять Манахатских коск**, завладела почти всем подпольным рынком плациуса на станции, покровительствовала почти всем тайным борделям, где шла бойкая торговля наркотиками и можно было выгодно купить дорогую проститутку. Спрос на последних в городе был не меньше, чем спрос на наркотики. И вряд ли кто-нибудь из противников клана Таскони на этом направлении решился бы выступить против Доминико, не имея должных покровителей со стороны.

Увы, следовало признать, что во внешнем мире существование Доминико не устраивало как минимум двоих.

Первым, безусловно, был нынешний князь Аргайл. Нарушенное соглашение о торговле больно ударило по нему. Но сколь бы невыгоден был Доминико этот разрыв, он не собирался уступать.

Вторую опасность представлял Сабир Ар Маариф. Доминико прекрасно осознавал, что этот человек приезжал в Манахату не просто так. Сабир интересовался плациусом — и если не атаковал в прошлый раз, то, скорее всего, лишь потому, что на станции он был слабей. Доминико вполне готов был к удару с этой стороны.

Кто именно из трёх основных его врагов — Аргайлы, кочевник или семья Дель Маро — опустился до пошлых угроз, Доминико не знал, но Тициано продолжал на него давить. И в конце концов Доминико согласился провести столь интересовавший Тициано разговор.

Доминико сидел и курил сигару, рассеянно глядя, как горизонт Манахата-Плэнет проплывает за окном корриеры, когда открылась дверь, и Густав втолкнул в салон Стефано, раздетого до трусов.

— Почему так долго, — поморщился Доминико и выпустил струю дыма, не отрывая от копа внимательного взгляда. Прошло уже несколько недель, а Доминико по-прежнему хотелось трахнуть сицилийца, едва тот оказывался вблизи. Доминико начинал подозревать, что нездоров.

— Он сопротивлялся, сеньор, — сказал Густав и,