Екатерина Оленева - Призрачная любовь Страница 12

В конце концов, на самом деле никто из нас не верит в смерть. Нам кажется, что в последний момент кто-то там, наверху, сделает для нас исключение, и отменит смертный приговор. Мы останемся жить вечно.

А если нет?

Лена от ужаса вскочила. Почти остывшая вода колыхнулась у её ног. Она судорожно вытирала влажную кожу и повторяла про себя, как молитву:

"Я хочу жить! Я хочу жить вечно!".

В этот момент даже существования Ада казалось ей лучше, чем перспектива просто ПЕРЕСТАТЬ БЫТЬ.

Глава 3

Спиритический сеанс

Выбравшись из теплой ванной в коридор, полный теней и холодных сквозняков, Лена почувствовала, как липкий, необъяснимый, иррациональный страх струится по позвоночнику, оставляя на коже мелкую россыпь мурашек.

Когда успело так стемнеть? Стрелки на часах, показывали половину девятого — по-летнему совсем день. Монотонно долбили дождевые капли по оконному стеклу. Как ни странно, звук, прежде действующий на Лену успокаивающе, теперь тревожил. Даже раздражал.

Далекая серебристая зарница выхватила белый квадрат календаря на стене, повествующего о том, что на дворе стоит 20 июня 1996 года. Гроза ушла на восток. Глухие раскаты грома едва различимо доносились издалёка.

Вот стол. Вот стул. Квадрат окна. Все как всегда. Все так, как должно быть. Не считая того, что сердце в груди бьется короткими, резкими точками. Да хочется бежать прочь со всех ног.

"Причина моего страха проста, — сказа себе Лена за неимением лучшего собеседника. — Незнакомое место. Ненавистная гроза. Да ещё и этот дневник, — будь он не ладен".

Хотя, если подумать, — ничего страшного, в дневнике не было? Да, речь в нем шла о весьма неприятных событиях. Откровенно смаковались грязные подробности о (если Лена всё правильно поняла) однополых и даже кровосмесительных связях. Противно, спору нет. Но ведь не страшно?

Почему же тогда от простой общей тетрадки в клеточку, спокойно лежащей в коридоре на подзеркальнике, расходятся волны удушливого липкого страха? Почему рукописный текст, подобно нечистым потокам воды, распространяет вокруг себя заразу?

За окном опять прогрохотало. Раскатисто и басовито. Гроза, развернувшись, возвращалась назад. Но Лена твердо решила сбежать, не смотря ни на что. Пусть даже бежать придется под проливным дождем и каскадом сверкающих молний, бьющим под ноги.

Если бы ещё вчера кто-то сказал ей, что в разгар грозы она, Елена Лазорева, в твердой памяти (о здравом уме вопрос, судя по всему, не стоит), решится выйти на улицу, — Лена бы только покрутила пальцем у виска, намекая на то, что человек находится просто не совсем в себе. И вот она, вопреки доводам рассудка, торопиться выбраться в обезумевшее за окном пространство.

Причем, по-детски страшась поворачиваться к темноте спиной.

Чего она боится? Буки из шифоньера?

Очередная вспышка синего потустороннего света заставила девушку кинуться к двери, на ходу надвигая на ноги босоножки. Поспешно хлопнув дверью, она опрометью сбежала вниз, старательно избегая глядеть на ту часть лестницы, что убегала вверх, на чердак. Пулей, пролетев четыре пролета, Лена с облегчением выбралась из мрачного подъезда на умытый и одновременно исхлестанный дождем, двор.

Но тут:

"Выключила ли я воду и колонку? — всплыла мерзкая мыслишка.

Ноги налились свинцом и грозили подогнуться. Лена не могла вспомнить, сколько не старалась.

От мысли, что снова придется подниматься под синие всполохи молнии, снова идти мимо призрачной лестницы на чердак, Лена почувствовала, что её сейчас вот-вот вырвет. Или она упадет в обморок. Или просто наплюет на все, и не станет ничего проверять. Потому что, ну, не в силах она войти в проклятую квартиру и пройти её от двери до двери.

За то время, пока её не было, "бука" вполне был способен вылезти.

Девушка стояла и смотрела, как капли выбивают рябь по лужам, как стучат по рыжим, полинявшим стенам дома, как мочалят ветки высоких старых тополей. И не могла двинуться с места.

Конечно, чем иным мог для неё обернуться подарок Олега, как не злым непрекращающимся кошмаром?

Когда Лена, наконец, добралась до своего дому, с неё лило в три ручья.

Марина только ахнула, увидев дочь:

— Ты сошла с ума?

— Точное наблюдение, — шмыгнула носом Лена в ответ.

— Ты что вытворяешь? Почему шатаешься под проливным дождем, да ещё и без зонтика?! Ты же можешь простудиться! — заволновалась мать.

— Ага. Сумасшедшая и сопатая, вот какая я буду, — постаралась Лена подвести итог их краткому диалогу.

— Немедленно — в ванную! Потом переоденься в теплый халат. Я пока приготовлю чай.

— Лучше сделай кофе, — буркнула Лена, чихнув. И хлюпнув носом.

После чего побрела в ванну. Исполнять распоряжение матери. Наверное, она будет очень, очень чистой: долгая ванна, холодный душ, горячий душ! Останется ли на ней кожа?

И в самом ли деле она выключила эту проклятую колонку? Теперь думать об этом было поздно.

Горячий кофе бодрил. В стенах родного дома страхи отступали и казались чистым ребячеством.

— Почему ты не осталась ночевать там? — спросила мать.

— Я у себя-то дома никогда одна не ночевала, — отозвалась девушка

Марина улыбнулась:

— Испугалась?

— Ага.

Гроза прошла. Рядом с матерью мир снова стал безопасным.

— Мам, — неожиданно для себя спросила Лен, — а ты Олега ещё любишь?

Мать вздохнула, покачав головой:

— Не знаю. Помню, когда-то очень сильно его любила. После нашего с ним разрыва очень переживала, просто извелась вся. Как же я тогда ненавидела их обоих: и отца твоего, и его полюбовницу. Ненависть это, понятное дело, была оборотной стороной любви. Спрятавшись за неё, я все ждала, когда же Олег, наконец, одумается. И вернется. — Голос матери звучал обыденно. Руки мелькали над столом, готовя бутерброды с колбасой и с сыром, разливая кипяток по чашкам. — А потом поняла: не одумается он никогда. И не вернётся. — Марина поставила чайник обратно на плиту и села напротив. — Вот тогда-то я и перестала его ненавидеть. Просто стала жить дальше. Если бы моя жизнь сложилась бы по-другому, встретила бы я подходящего человека, то давно бы, наверное, забыла о твоем отце. Будь у меня хотя бы дело, приносящее доход, позволяющий содержать тебя и себя так, как хотелось бы. Да я бы его тогда на порог к нам не пустила! А так, сравнишь, чего добилась в жизни сама с тем, чего достиг твой беспринципный папаша, и от злости так кого-нибудь и покусала бы. Олег, он для меня как проигранная партия, понимаешь? Всегда чертенок подзуживает отыграться. Так что, пусть ходит. Пусть денежкой с тобой делиться. С паршивой овцы, как говориться, шерсти клок. Вот, он квартиру тебе подарил. Разве не хорошо?