Джена Шоуолтер - Темнейшее поражение (ЛП) Страница 12

Поначалу она не распознала, каким восхитительно противоречивым было это лицо. Она видела только невинность, и продолжила поиски кого-то, обладающего качествами, которые всегда привлекали ее: задумчивость, опасность и непостоянство.

Вот почему Парис привлек ее внимание. Он оплакивал потерю своей человеческой женщины. Задумчивость – есть. Он был зависимым от амброзии, и мог без колебаний убить. Опасность – есть. Наверняка, он был одноразовым событием и не станет приставать. Непостоянство – есть. Затем, правда, она выбралась из его кровати – Гарпии всегда уходили после важных событий – совершенно опустошенная.

Что вероятно было причиной, почему она вернулась несколько недель спустя. Ей хотелось почувствовать то, что она ощущала, когда они были вместе. Завершенность. Удовлетворение. Но он отверг ее, будучи физически не в состоянии дать ей повторение и вытолкал из своей комнаты. Да, он мог бы подарить ей удовольствие, не получая ничего взамен, но это было бы жалкое времяпрепровождение, чего она никак не могла допустить.

Итак, поскольку одета она была в халат, один лишь халат для повторного обольщения, она и осталась в халате и только в нем одном – и, находясь в расстроенных чувствах, наткнулась в коридоре на Страйдера. Тогда она впервые заметила дьявола в его глазах.

В тот момент ей показалось, будто внутри нее щелкнул переключатель. Она совершила ошибку, придя к Парису. Мужчина перед ней был всем, чего она когда-либо хотела, и даже больше.

Его волосы были влажными, и ставшие более темными пряди льнули к вискам. Белое полотенце висело на шее, и живот, похвалявшийся сплетением бронзовой силы, не скрывала рубашка. Она зачарованно смотрела, как капельки пота проделывали свой золотой путь, прежде чем исчезнуть в раю. Рай, который она хотела навестить. Своим языком.

Шорты его висели низко на талии, обнажая неровные края татуировки сапфировой бабочки на его правом бедре. Во рту у нее пересохло. Очевидно он только с тренировки. Очень интенсивной тренировки. Тяжелое дыхание все еще вырывалось из его губ. Когда эти губы изогнулись в порочном веселье, она увидела в них обещание невыразимого удовольствия.

- Милый прикид – пылающий синий взгляд медленно путешествовал с макушки ее взъерошенных волос до фиолетового лака, покрывающего ногти на ногах, задержавшись на жемчужинах затвердевших сосков и местечке меж дрожащих бедер.

- Это все, что я смогла найти, - нерешительно ответила она, думая, что это может обернуться бессмертной версией аллеи позора. Как же мне это исправить?

- Удачный халат. Хотя без пояса смотрелся бы лучше.

Ладно, может ничего исправлять и не нужно. Впервые со времени их знакомства, в его голосе слышалось желание. Это желание взволновало ее еще больше, чем беглый осмотр.

- Да?

- О, да. Значит, ты ищешь кого-то особенного?

- Возможно, - ее охватило страстное возбуждение, и она подошла к нему ближе, - Смотря что понимать под этим.

Позади нее скрипнули петли открывающейся двери.

- Кайя? – внезапно произнес Парис и она повернулась. Живот скрутило. Он бросил в нее пару пушистых розовых тапочек, - Ты забыла. Я бы оставил себе, но размер не мой.

- О, - они шлепнулись на пол, прямо перед ней, - Спасибо.

- Пожалуйста. Страйдер. Эй, мужик, - окликнул его Парис.

- Эй, - сдержанно ответил он, - Интересная ночь?

- Не твое дело.

Как только Парис скрылся в своей комнате, Кайя повернулась обратно. Теперь выражение лица Страйдера было сдержанным, закрытым.

- Интересная ночь? – спросил он, на этот раз, адресуя вопрос ей.

Она сглотнула. ” Не особо. Ничего не произошло на этот раз” - заставила она себя добавить. Если бы он с ней сделал что-нибудь сегодня вечером и позже обнаружил правду о Парисе - возненавидел бы ее. Так, полное раскрытие. Кроме…

- Будь здорова, Кайя. - Страйдер обошел вокруг нее, скорее просто прохаживаясь, чем поддразнивая ее на какие-нибудь действия. Или спрашивая ее, что в действительности произошло. Или заботясь на любом уровне.

Ясно, ничего не вышло бы из ее внезапного влечения к нему, даже если бы Парис не вмешался.

- прояви немного треклятого внимания ко мне! - прорычал Страйдер. - Не то чтобы я хочу это, ты понимаешь. Ты выводишь моего демона из себя”.

Вывожу из себя его демона?? Она хотела соблазнить его. Правильно? Или как она сказала Бьянке списать со счета. Она моргнула, фокусируя внимание, и заново изучила его. Ярость заострила его черты лица практически в смертоносные лезвия, и ее колени подкосились. Так чертовски великолепен. Варвар, дикарь. Парис подхватил ее прежде, чем она ударилась о мостовую, и поднял.

О, боги. Слабость? Здесь? Сейчас? Ее щеки пылали от смущения.

Страйдер угрожающе шагнул к ней, затем застыл на месте.

- Парис, чувак, отпусти ее, - прорычал он, и Парис немедленно подчинился. Темно-синие глаза обратились к ней, скорее животного, чем человека. - Когда ты в последний раз ела, Кайя?

Хвала богам. Он думал, что она слаба из-за голода, а не из-за непреодолимости его вида. Она пожала плечами, счастливая, что осталась на ногах.

- Не знаю.

Поскольку она не хотела ни красть, ни зарабатывать одну из мисок помоев, которые давали жителям Тюремного корпуса B, а так как она была в тюрьме в течение двух дней … ну, она проголодалась. Ладно. Она могла бы поесть. Бьянка, как всегда, пришла на помощь, горя желанием вытащить её из тюрьмы и накормить. Ей пришлось прогнать сестру со строгим предупреждением, - за которым последовала фигуральная оплеуха - не возвращаться. В противном случае, Кайя позаботилась бы о том, чтобы прозвище Детка Райские Кущи стало широко известным и пристало к ней. Навсегда.

- Черт побери, Кайя. Ты шатаешься, и вся твоя концентрация не стоит и выеденного яйца, - его взгляд выстрелил в Париса. - Позвони Люциену, чтобы он забрал тебя. Я встречу вас в Буде. Накормлю ее и потом мы сможем…

Парис покачал головой.

- Я позвоню Люциену, чтобы он забрал меня, но я не стану ждать тебя в Буде. Когда закончите свои дела, раз это теперь так называется, пусть Люциен или Лисандер доставят тебя на небеса. Кто-то из них будет знать, где я.

Страйдер упрямо кивнул.

Парис взъерошил волосы Кайи, перед тем как выйти и исчезнуть за углом, оставив ее наедине с воином мечты. Именно на это она в тайне надеялась и молилась, как тогда, когда вытолкала Бьянку из камеры и сама там заперлась.

Они долго смотрели друг на друга, не двигаясь и не разговаривая. Напряжение разрасталось, сгущалось. Его сущность воина никогда не была более очевидной. Он стоял, положив руки по швам в нескольких дюймах от сейчас-увиденного приклада пистолета, упираясь расставленными ногами, готовый броситься в бой. Против нее? Или против того, кто захотел причинить ей боль? Наконец, она не смогла больше выносить молчание.