Александр Бромов - Начало пути Страница 12

— Постарайся не брыкаться, а в идеале, еще и не визжать. Будет больно. Не разочаруй меня, мальчик.

Не дожидаясь ответа, встал и зашел за спинку стула. На плечи легли его тяжелые руки. Так стало почему-то спокойнее. Принц мотнул головой, не дождетесь. Найири закатал рукав на здоровой руке, полностью обнажив ее. Ощупывая, пробежал по ней чуткими пальцами.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — спросил он сына.

Тот промолчал в ответ. Ласайента не видел, как он неопределенно пожал плечами. Король вздохнул и опустился на одно колено, чтобы удобнее было работать. Осторожно взял со столика металлическую гибкую полоску. Она неприятно маслянисто заблестела в свете свечей. Его Высочеству показалось, что она извивается, как живая, и его непроизвольно передернуло. Руки герцога легонько сжались, успокаивая. Найири поднес браслет к плечу принца, держа его горизонтально, и тот увидел, как с обратной стороны шевелятся многочисленные волоски, жадно вытягиваясь в сторону кожи.

Сантилли сверху спокойно смотрел на то, как принц, с трудом подавив рвотный позыв, отвернулся в сторону. Браслет лег на руку, обхватывая ее, неприятно зашевелился на ней, как плоский червяк или пиявка. Мальчика опять чуть не стошнило, и начало ощутимо трясти. Герцогу пришлось сжать плечи посильнее, чтобы он не вырвался. Браслет вживлялся иногда до трех часов, прорастая в кожу тысячами волосков. В процессе им нужна была пища. Сейчас Найири осторожно проводил по жадному живому металлу широкой кистью, смоченной в особом питательном составе. В противном случае вместо еды использовался сам демон.

Провозились они весь остаток ночи до утра. Руку стягивали постоянные сильные судороги. Браслет все плотнее и глубже погружался в кожу, оставляя на ее поверхности только тускло блестящую поверхность. Ласайента чувствовал, как муторно и омерзительно шевелятся где-то в глубине руки длинные волоски, прорастая и устраиваясь там, как дома.

Боль и неприятные подергивания мышц Его Высочество терпел, молча, громко дыша сквозь стиснутые зубы и стараясь не дергаться. Сантилли придерживал его за плечи, странным образом добавляя этим сил. Найири все время бормотал себе под нос что-то непонятное, и проводил по браслету широкой кистью, окуная ее в темный стакан, стоявший на столе. И вдруг все сразу кончилось. Принц сначала даже не поверил, что боль прошла и, повернув, голову, настороженно посмотрел на свою руку.

Пока он с опаской рассматривал тусклый браслет, похожий на старое серебро, Найири положил кисть в деревянный футляр и открыл флакон из черного толстого стекла с широким горлышком, стоящий тут же на столике. Вылил все его содержимое в глубокую чашу (по комнате поплыл незнакомый резкий запах) и взял лоскут толстой плотной ткани. Ласайента понял, что все заканчивается и позволил себе перевести дыхание.

Как оказалось, он рано расслабился. Король осторожно погрузил ткань в чашку, так же осторожно выкрутил ее за концы. Пересел на ноги Его Высочества, плотно сжал их своими коленями. Сзади зашуршала одежда. Это Сантилли опустился на колено, одной рукой взяв принца за локоть и отводя его в сторону, другой плотно обхватил его за грудь, сильно прижимая к стулу. Ласайента, поняв, что готовится нечто очень неприятное, напрягся. Герцог легонько похлопал его ладонью, успокаивая, и снова прижал к спинке.

Найири дождался, когда сын будет готов, взял лоскут за один конец и осторожно, стараясь не касаться кожи, завел за руку Его Высочества, подхватил за второй, придав ткани нужное положение. Коротко посмотрел на мальчика и вдруг одним быстрым движением обернул ее вокруг браслета.

От резкой пронизывающей насквозь боли рука онемела от шеи до самых пальцев. Ласайента закричал, запрокинув голову, и прогнулся дугой, стараясь вырваться, но его крепко держали. Он из всех сил забился в этих тисках, пытаясь освободить руку, захрипел, изо рта брызнула слюна. Глаза наполнились слезами, которые тут же побежали по лицу. Он замотал головой, но тут Найири убрал ткань и с силой дунул на браслет. Боль почти сразу прошла, оставив неприятную слабость во всем теле. Сквозь шум в ушах, принц услышал голос Повелителя:

— Все мальчик, ты молодец. Сейчас станет легче. Потерпи еще немного и будешь спать спокойно.

Ласайента, весь мокрый, как мышонок, тяжело и часто дышал открытым ртом, уронив голову на грудь. Найири одну за другой затушил свечи и вышел из круга, вернувшись с полотенцем. Осторожно промокнул лицо принца, шею и грудь. Аккуратно положил полотенце ему на колени. Раскатал обратно рукав. Ободряюще похлопал по плечу и стал собирать все, что стояло на столе в небольшой кожаный мешок, выливая жидкости обратно во флаконы.

Сантилли, придерживая ослабевшего мальчика, обошел стул и взял его на руки вместе с одеялом. Но оно размоталось и стало сползать. Тогда герцог опустил йёвалли обратно, распутал одеяло, оставив то на стуле, и только тогда понес на кровать. Принц обессилено уронил голову ему на плечо и закрыл глаза. Навалилась какая-то невероятная усталость, словно тяжелым камнем придавила.

Сантилли, относя принца на кровать, невольно вспомнил, как почти двести лет назад отец вживлял ему два полноценных широких браслета. Тогда герцог тоже не мог спать. Страшные воспоминания не хотели уходить, возвращаясь призрачными видениями даже днем, выпивая силу и желание жить.

Ашурт опустил Его Высочество на постель, и тому стало холодно. Пытаясь согреться, Ласайента хотел лечь на бок и свернуться калачиком, но ничего не вышло. Мешала усилившаяся слабость. Его укрыли одеялом, заботливо подоткнув его со всех сторон. Стало немного теплее, но принца по-прежнему била крупная дрожь. Сквозь шум в ушах он смутно слышал, как ушел Найири. Как Сантилли подошел к кровати. Зашуршала одежда. Потом край одеяла приподнялся, прохладный воздух тут же просочился следом, и рядом пристроился чертов ашурт. Голый! Странным образом это сразу взбодрило принца. Стало жарко и душно. Ласайента всем телом чувствовал горячее тепло, исходящее от огненного демона, и попытался отпрянуть.

— Не кусаюсь, — усмехнулся тот, — лежи тихо и согреешься. Можно подумать, мне приятно греть тебе постель.

"А ведь ты солгал, Ваша Светлость, — подумал Сантилли, — Приятно и еще как! А с этим надо что-то делать. Так и докатиться можно неизвестно до чего".

Он вздохнул про себя и стал устраиваться: поправил подушки, сдвинув их вместе, подсунул свою руку под голову мальчишки.

— Пошел вон, — возмутился тот, — как ты… — он задохнулся от возмущения, упираясь слабой рукой в бок герцога, — Иди на свою кровать!

— Я и так на своей кровати, так что, дорогой гость, лежи тихо и не дергайся. Я банально хочу выспаться. Хоть раз за десять дней.